Одиночка - Крис Мориарти

– Но существует проблема, – продолжала Шарифи, указывая на схему сети, напоминавшую по форме колесо с подсвеченными спицами-лучами. – Система работает только тогда, когда мы поддерживаем наши банки квантовой запутанности на передающих станциях. Потокопространство, спин-поток, вся межзвездная экополитическая инфраструктура зависят от возможности Мира Компсона продолжать поставки живых квантовых конденсатов. А конденсаты являются невосполнимым ресурсом. Невосполнимым ресурсом, который мы так быстро расходуем.

Шарифи отвернулась от экрана и сделала небольшой круг по покрытому плиткой полу лаборатории. Как бы в ответ на глухое эхо ее шагов карту сменил вид ночной планеты с большой высоты. Ли различала кроваво-ржавый цвет суши, похожие на завихрения облаков цветущие водоросли северных степей, примитивную геометрию терриконов пустой породы, настолько больших, что их было видно с орбиты. Мир Компсона.

– Уголь. Нефть. Уран. Вода, – продолжала рассказ Шарифи. – Не впервые человечество зависит от невосполнимого ресурса. И как показывает опыт прошедших веков, есть только два выхода из этой зависимости: либо научиться обходиться без того, что невосполнимо, либо научиться создавать его в больших количествах.

Медленно и постепенно, подобно восходу далекого солнца Мира Компсона, на экране на фоне планеты появилась пара квантовых кристаллов.

– Итак, – сказала Шарифи, снова отворачиваясь от экрана. – Как мы можем создавать его в больших количествах? И как, если мы позволим себе немного помечтать, будет выглядеть пространство ООН, когда ему будет обеспечено неограниченное поступление дешевого искусственного конденсата?

Голографический дисплей покрылся рябью, и на нем появился цветной спектр. Неожиданно в его центре оказалась Ли. Вокруг нее появлялись новые линии передачи, проходящие через пустое пространство и соединяющие отдельные изолированные станции. Все это сплеталось в плотную, блестящую паутину, пронизывающую пространство ООН и выходящую за его пределы. Паутина пульсировала, становилась прочной, сплеталась в яркую единую вуаль, сверкавшую над всей совокупностью населенных человеком миров.

– Не будет никакого неравенства в распределении транспортных технологий, – продолжала Шарифи. – Никаких информационных гетто. Никакого технологического захолустья. Будет единое поле квантовой запутанности, соединяющее все пространство ООН, – следовательно, и все человечество. Некое метасоединение, если хотите, позволяющее производить прямую разовую сверхсветовую репликацию из любой точки пространства ООН в любую другую точку.

Голограмма снова сменилась, на этот раз показывали шахтеров, добывавших квантовый конденсат в забое под землей, но выглядевших при этом подозрительно чистыми.

– Все, что нам нужно, – говорила Шариф, – это технология выращивания конденсатов и форматирование их согласно разработанным нами спецификациям в лабораторных условиях.

Теперь Шарифи начала настоящую презентацию своей работы. Забой сменился демонстрацией различных конденсатов. Показывалось, как кристаллы оценивали, гранили, шлифовали и форматировали. А в завершение появился конечный продукт: очищенный, ограненный, спаренный и форматированный квантовый конденсат, предназначенный для связи.

– Конечно, для того, чтобы выращивать конденсаты, мы должны понимать их. Но ключ к их пониманию лежит не в нашем будущем, а в нашем прошлом.

На голографическом дисплее появилось ярко светящееся изображение Земли. Изображение стало увеличиваться, дисплей приближал океан синего цвета. Шарифи посмотрела на Ли с улыбкой и шагнула в экран.

Вокруг них шумел прибой. Ли следовала за Шарифи по узкой полоске залитого звездным светом песка между двумя бескрайними океанами. Звезды светили над головой в чистом прозрачном небе, под которым без специальных средств защиты не находился ни один человек вот уже более двух столетий.

– Это, – объяснила Шарифи, – Большой Барьерный риф. Он является, или, точнее, являлся, крупнейшей единой живой формацией на Земле до Исхода.

Она зашла в полосу прибоя, кивнув Ли, чтобы та следовала за ней, и Ли увидела, что на ней и на Шарифи надеты гидрокостюмы и акваланги. Они нырнули, быстро миновали полосу прибоя и оказались в спокойной глубине. Шарифи обогнала Ли, задев ее обнаженным бедром. И Ли подумала, что эта программа могла бы оказаться весьма интимной. Они остановились для отдыха в спокойной прозрачной воде метрах в шести от поверхности. Коралловый риф уходил вдаль, как широкая дорога по обе стороны от них.

Была ночь – жизнь на рифе кипела. Разноцветные рыбешки сновали вокруг. Кораллы вытянули под ними миллион светящихся рук. По мере того как Шарифи вела Ли по большой стене рифа, перед ними раскрывалась вся история в реальном масштабе времени. Кораллы росли, охотились, колонизировали новые территории. Ли видела, что риф в целом – это единый организм, единый примитивный разум.

Затем она увидела, как появились люди, а с ними морские пути, моторные лодки, разливы горючего, химическое загрязнение. Риф болел, съеживался и умирал. И никто не успел раскрыть его секреты и познать внутренние механизмы работы сознания этого огромного организма-колонии.

Вода засветилась и исчезла. Неожиданно оказалось, что Ли плыла не в воде, а в бесформенной темноте.

– Большой Барьерный риф исчез, – сказала Шарифи, – Все, что мы могли бы понять с его помощью, потеряно навсегда. Однако, рассеявшись по галактике, мы открыли еще один колониальный организм, несравнимо большего масштаба. Квантовый пласт на планете Мир Компсона.

Постепенно стало светлее, и Ли увидела огромную гладкую и блестящую сотовую структуру над собой и вокруг себя.

– Так выглядела бы типичная квантовая жила, если убрать с ее внешней стороны уголь и скальную породу. Конденсаты забирают энергию из залегающего вокруг них угля. Мы не знаем, как они функционируют или как их пласты взаимодействуют друг с другом. Тем не менее каждая жила – это единый колониальный организм. Каждое месторождение в действительности походит на огромный подземный коралловый риф, растущий в океане угля и скальной породы.

Изображение пласта рассеялось, и вокруг них вновь появилась лаборатория.

– Квантовые пласты настолько отличаются от земных органических форм жизни, что делать какие-нибудь непосредственные выводы нельзя, – сказала Шарифи. – Хотя эта аналогия очень плодотворна. У пластов проявляются многие характеристики примитивного колониального сознания. Раздражители передаются от одного сегмента любого пласта другим сегментам. Что более интересно, результаты нескольких экспериментов показали, что конденсаты передают сообщения как внутри пласта, так и вне его при помощи квантовой репликации. Это дает возможность предположить, что по происхождению все пласты на планете Мир Компсона суть части одного организма. И способность составляющих этот организм пластов конденсата полностью обеспечивать запутанность с минимальной декогерентностью есть характеристика, приобретенная ими в процессе естественного отбора. Каким бы ни было объяснение, это тот организм, который нам необходимо понять, чтобы научиться выращивать живой конденсат.