Победа ускользает - Кирилл Мошков

Спустившись в нижний ярус "застенка", Билли с удовольствием исполнил свой любимый номер -- попрыгал на металлической поверхности пола. Звук был такой, будто он прыгал на скале: тупой и почти неслышный. Под ним было шесть метров экстрано-титанового сплава, толща, которая защитила бы Билли, даже если на противоположной стороне брони, в шести метрах от него, взорвалась бы водородная бомба. Билли очень нравилось ощущение от этой неколебимой толщи под ногами. Это было единственное место на работе, где Билли мог постоять непосредственно на знаменитой броне Вондрачека.

Билли посмотрел вверх. Узкое пространство "застенка", перегороженное легкими, шаткими антресолями для доступа к бесчисленным стойкам с аппаратурой, уходило вверх на двадцать метров. Хорошо, что хабы-накопители находились в самом низу: не то что прыгать, Билли и ходить-то боялся по этим ажурным антресолям, которые противно прогибались, когда дойдешь до середины яруса.

Билли вновь прилепил к вискам сенсоры цефалопада и пошел вдоль стоек, останавливаясь у каждой. В каждом рэке было двадцать накопителей. Билли подносил к ИК-порту каждого палец, на который было надето кольцо дополнительного сенсора, и на секунду задумывался. Потом переносил руку к следующему. Потом присаживался, чтобы достать до нижних. Он не удивился бы, если бы неисправность нашлась в самом последнем хабе, в сорока рэках от него. Обычно так и случалось. Это как раз то, что древний поэт Киплинг называл "White man's burden" -- так объясняла учительница в школе, там, в Питтсбурге. Историческая вина расы. Правда, Ада именно это называла "еврейским счастьем". Видимо, каждая раса связывает собственные неудачи с накопившимися за века бременем вины, сделал Билли глубокий вывод и засмеялся: как раз чего-то настолько же глубокомысленного не хватило ему семь лет назад в школе на экзамене по социологии.

И вдруг Билли нашел.

Далеко за пределами Космопорта какой-то нуль-бакен (Билли проверил сетевой адрес -- это был открытый, "публичный" нуль-бакен так называемого "большого кольца", радиосистемы дальних подступов к Звездному Дому) подавал дальше, на кэширующий накопитель, рассеянные пакеты обычного трафика Галанета, используя доступные ему свободные емкости. И почему-то получалось так, что приоритет образования свободной публичной емкости оказывался программно высоким для вот этого скромного, с черной, помигивающей изомерными индикаторами панелью накопителя-концентратора номер девяносто шесть.

На всякий случай Билли проверил, что шло и что могло идти через девяносто шестой хаб. Никакого служебного трафика. Через него шли данные из открытого Галанета -- извне внутрь Флагманского звена ЦОКП. Данные о погоде на Телеме, расписания планетарных пассажирских флотов, новостные каналы и тому подобная дребедень. Что ж, если у девяносто шестого хаба в таком случае образовывалась свободная емкость, он действительно вправе был использовать ее для переброски открытых данных на открытые каналы -- в порядке планового перераспределения емкостей Галанета в целом и космопортовского его сегмента в частности. Удивительно было только, что данные эти так целенаправленно шли на один и тот же нуль-бакен, но по здравому размышлению Билли понял, что и это не сенсация -- просто установилось стойкое соединение, имеющее ненулевой приоритет, вот хаб его и держит. Возможно, тут просто ошибки программирования самого хаба -- неявный конфликт между приоритетами. Фигня, в общем. Какой уж там третий уровень... Пятый это уровень, по-хорошему -- то есть не неисправность вовсе, а так, пролет мухи над бивнями мамонта. Билли прыснул в лад своим мыслям и решил при случае использовать это сравнение в болтовне с какой-нибудь девчонкой.

Билли на всякий случай, не торопясь, досмотрел и остальные хабы, до самого конца, и ничего особенного не обнаружил. Зато нашел кое-что любопытное, чего раньше никогда не видел.

В самом конце "застенка" в полу, то есть прямо в толще Вондрачековой брони, находился люк. И он не был заперт.

Билли замер в глубоком удивлении, которое быстро перешло в детское любопытство. Он знал, конечно, что броня не сплошная, то есть сплошная не везде. Но незапертый люк? Причем это был не прямоугольник со скругленными углами, как обычно выглядели технические люки в перекрытиях: это был ровный квадрат три на три фута, и одна из сторон квадрата чуть выступала. Билли знал, что так выглядели проемы в перекрытиях, построенных давно. Ну -- очень давно. Но ведь это действительно старое перекрытие: этой броне одиннадцать веков.

Билли не удержался и попробовал приоткрыть крышку: она должна была подниматься одной стороной, а не сдвигаться вбок, как в современных люках. Куда там. Если даже потайной замок и был отомкнут, толщина крышки люка -- а значит, и ее вес -- были слишком велики. Силы пальцев Билли хватало только на то, чтобы заставить крышку еле заметно качнуться, подтверждая, что она не заперта. Открыть ее, вероятно, можно было изнутри -- если бы какой-нибудь силач сумел поднять над собой ее вес, килограммов пятьдесят-семьдесят; ну, или если привести в движение управляющий крышкой сервомотор, но как это сделать -- Билли не знал.

- Ладно, -- сказал Билли вслух. -- Пусть так стоит. А вообще непорядок. После смены надо будет взглянуть.

Он зашагал к выходу, представляя себе, как идет закрываемый крышкой ход: вертикальный колодец метра в два, горизонтальный -- метра три, потом шлюз из двух люков, более широкий колодец -- "стакан" в капсуле из чистого экстрана, мгновенно переходящего в связанно-кристаллическое состояние при аварийном воздействии извне; опять шлюз, опять горизонтальный штрек, еще один "стакан"... Он знал, что эти каналы при, допустим, попадании в броню метеорита высокой энергии капсулируются экстрановыми "стаканами", становясь своего рода точками жесткости в толще брони и помогая ей не деформироваться. Интересно, кто-то проверяет эти ходы изнутри? Билли невольно вздрогнул, представив себе, как он заползает в экстрановый "стакан", и тут на броню снаружи рушится метеорит, и коллоидный кристалл экстрана мгновенно охватывает его тело, и он не успевает даже крикнуть... Бред, конечно -- какой метеорит внутри Старого Ядра, среди сотен километров конструкций? Но... Уф-ф! А каким защищенным себя чувствуешь, когда стоишь на внутренней поверхности! Билли вспомнил, как Марти водил его смотреть технический коридор над верхним этажом того сектора, где находилось их общежитие. Они долго, согнувшись, шли по полутемному коридору, чихая от непривычного запаха пыли (Марти, нагнетая драматизм, вслух подсчитывал, за сколько десятков лет в идеально чистом воздухе Космопорта мог накопиться такой слой пылищи; а Билли, смеясь, не верил ему и рассказывал, какая черная толстая гарь набиралась за неделю на подоконнике его комнаты в Питтсбурге), потом открыли какой-то шкафчик, где замигал, медленно нагрелся и показал строчки какой-то диагностики маленький черно-белый монитор, и в самом низу помаргивали слова, которые поразили Билли до глубины души: "последний доступ -- 12.04.3456" -- что означало, что в последний раз этот шкафчик открывали, чтобы взглянуть на монитор, четыреста восемьдесят восемь лет назад! Бр-р... -- Билли дошел до конца "застенка", вышел в коридор и по узкой лесенке поднялся вверх. Отсюда было два выхода: налево -- на главный КПП звена, направо -- непосредственно в рабочий зал. Билли нажал клавишу у двери направо. Один из чернобородых Мюллеров (тот, что носил в ухе крохотную серебряную сережку) глянул через бронестекло и отпер дверь.