Конец пути - Ярослав Гжендович

— Тебе надлежит воздать за сделанное, — заметил один из стражников. — Саду нужны честные и благородные люди.

Богач кивнул.

— Такие поступки следует вознаграждать, — согласился он. — Я мог нынче понести серьезную потерю, странник.

— Мне не нужны деньги, — сказал я ему. — Но я попрошу у тебя взамен нечто настолько же ценное. Несколько советов, как мне жить в таком месте.

— Ты не хочешь моих денег? — повторил он неуверенно, словно не понимая, радует это его или оскорбляет — или же нужно в этом видеть какую-то хитрость.

— В моем положении совет дороже серебра, — вздохнул я. — А поскольку ты мне кое-что должен и выглядишь именитым мужем, ценящим свою честь, я знаю, что ты дашь мне наилучший из возможных советов.

— Хорошо, — ответил он. — Пойдем в корчму, где я поставлю тебе кувшин морского меда и отвечу на твои вопросы.

Он повел меня улочками между стенами и тесно сбитыми каменными домами со стрельчатыми крышами, пока мы, преодолев довольно крутую лестницу, не взошли на более высокий уровень крепости к еще одному ряду домов, украшенных колоннами, ступенями и балконами. Улица, что тянулась вдоль фронтонов домов, была узкой и подступала вплотную к зубчатому краю стены, за которой были видны крыши нижних домов, базар и рыбачий порт, пирсы и мачты колышущихся кораблей, а еще дальше — море.

В Ледяном Саду я не видел неухоженных и бедных домов, ничего сколоченного на скорую руку, что делают бедняки. Все дома здесь построены были из камня, однако я не видел ни стыков, ни кирпичей, во всех окнах было настоящее стекло, стоящее безумных денег, а порой даже цветное. Все дома гордо выставляли украшения из камня, колонны и балюстрады. На что бы я ни взглянул, все казалось мне совершенно новым и неиспользованным. Так было и у самого порта, так было и здесь, но чувствовалось, что тут, на верхнем уровне, вознесшись над запахами рыбы, мяса и гниющих овощей, которые расточал любой базар, над площадью, где морской бриз разгонял дым из угольных печек, на которых пекли грошовые закуски и где из своего окна можно было глядеть прямиком на море, обитают довольно богатые жители крепости.

У корчмы была собственная вывеска у входа, на цепях, с названием, выжженным на доске угловатыми знаками Мореходов. Под стенами стояли дубовые столы, а один был выставлен на самый бастион под стенами крепости. День был теплым, потому сидели мы именно там, глядя на море и порт у наших ног. Корчмарь, с тряпкой, заткнутой за пояс, принес нам большой глиняный кувшин и оловянные, мастерски сделанные кубки. Сам кувшин был раскрашен, благородной формы, носик сделан в виде клюва цапли и заткнут серебряной пробкой, а мой собеседник сразу же заплатил за него серебряным пенингом.

— Откуда ты? — спросил, глядя, как я набиваю трубку. — На тебе вещи, что похожи на те, которые носят в Амистранде, но твои черты и волосы другие. Также ты берешься за пиво без страха, как человек рассудительный. На тебе к тому же обычный пояс и другие вещи, как на простых людях. А еще ты смугл и неважнецкой фигуры, как бывает с южанами. А вот на доске пришельца у тебя выбито наше имя: Фьялар. Еще ты носишь знак свободы какого-то из кланов Людей Медведей. Одежда твоя бедна и поношена, однако по тебе можно предполагать, что происходишь ты из знатного рода. Выглядишь молодым, но глаза твои стары, словно ты повидал в этой жизни немало.

— Я с юга. Происхожу из племени, что давно было покорено амитраями, и уже долго странствую. Я сбежал из моей страны, когда туда вернулась старая вера, потому что не хотел жить под Красными Башнями. Меня зовут Филар, но чиновник в порту не слишком-то понимал, как записать, потому справился, как сумел. Но кажется мне, что это я должен был спрашивать, если уж я отдал тебе кошель, а не ты мне.

Он рассмеялся.

— Если уж ты не любишь, чтобы о тебе слишком много знали, можешь использовать то имя, которое дали тебе в порту. Всякий из наших по нему будет полагать, что отца твоего звали Фьяларди и что твой первый сын будет Фьялунд. Если будет у тебя дочь, то назовешь ее Фьялла. Меня звать Снидульф Пылающий Конь, из чего легко понять, что моего отца звали Снидар.

Я печально улыбнулся и высек огонь, раздул жар и зажег от него сухую щепку.

— Я некогда знавал одну Фиаллу. Она давно мертва и наверняка не происходит из этих мест. Но если когда-нибудь будет у меня дочь, дам ей такое имя. Я едва поставил ногу в этом городе, Снидульф. Не знаю, куда пойти и как найти тут какое-нибудь занятие. Я видел немало стран и городов, но в каждом царят свои обычаи. Я ищу дешевого постоя и простой работы, но не хотел бы расспрашивать о том у первого встречного.

— Это не простой город, — кивнул мужчина. — Возник на урочище, его наполняет сила песни богов. Многие такого боятся — об этом месте ходят разные слухи. Мы, кто здесь живет, не боимся ни города, ни Песенника, который им владеет и зовется мастером Фьольсфинном. Потому что мы все были в Ледяном Саду и получили его защиту. Можем ходить, куда пожелаем, и, хотя здесь чувствуется сила урочища, нам ничего не угрожает. Мы — часть города, и он защитит нас не только от собственных призраков, но и от войны богов и холодного тумана. Сквозь Ледяные Врата может пройти каждый, кто пожелает и кто сумеет преодолеть страх перед урочищем, а потому лучший ответ на твой вопрос и лучший совет таков: найди городской храм и скажи, чтобы тебя проводили в Сад на пир. Снимешь деревянный амулет с именем и знаком странника и получишь серебряный со знаком древа. Город даст тебе дом, за который ты не станешь платить, и поможет найти достойное занятие. Городу нужны люди для работ, чтобы все крутилось, как ему должно.

— Я был в городском храме, — ответили. — Мне рассказали о пире и вратах в Сад, но я не могу ими пройти. Жрецы говорят, что тот, кто так поступит, забудет, откуда он явился, и сердце его всегда останется в Саду. У меня же есть дом, есть близкие мне люди. Когда-нибудь я {за}хочу вернуться на свою родину и не могу позабыть о тех, кого я оставил позади. В этот город я попал случайно, и не в моих намерениях оставаться здесь навсегда.

Снидульф чуть насупился, снял с головы кожаную повязку и почесал темечко.

— Если так, то все зависит от того, есть ли у тебя серебро. Для тех, кто хочет остаться странниками, жизнь этом городе такая же, как и в остальном мире. Многие пришельцы боятся песен богов и не хотят проходить в Ледяные Врата. Некоторые же прибывают сюда затем, чтобы торговать с городом, и хотят лишь перезимовать, а по весне вернуться на Побережье. Другие хотят остаться, им нравятся солидные каменные стены, собственный очаг в комнате, тепло, идущее от пола, то, что им нет нужды присматриваться к холодному туману или к ночным грабителям под частоколом. Хотят покупать мясо на базаре, а не разводить скот, предпочитают работать на кого-то и брать за это медь, а не обрабатывать землю, и полагают, что зимой лучше слушать музыку в корчмах, чем вой волков. И все же они боятся урочищ и песен богов. Такие должны оставаться в кварталах для чужеземцев вокруг торговых портов, здесь, около рыбачьей пристани, и наверху, у Каверн. Тут нет силы урочища, а потому они в безопасности. Только тут они и могут найти пристанище. В верхних районах есть места для тех, кто не боится силы Сада и находится под его охраной. Никто не запрещает чужеземцам туда ходить, но и не охраняет их от странных вещей, что могут с ними произойти, поскольку они чужаки для города, который их не знает и не узнаёт. Потому, если у кого-то совсем нет денег, лучшее, что можно ему посоветовать, это отправиться в городской храм. У жрецов при святынях есть комнаты, где вечером дают задаром миску похлебки и хлеб. Кому некуда пойти, тот может спать в той комнате на лавках, столе или полу, если после поможет на кухне. Это не лучшее жилье, но там тепло, и зимой всяко лучше, чем в метель на улице.