Пассажир «Полярной лилии» - Жорж Сименон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говоривший несколько раз подряд повторил текст.
Голос у него был хриплый, тон лающий, словно этот неизвестный моряк с «Зетойфеля» охвачен слепой яростью.
Ланнек поднялся, уступив место Ланглуа, который первым делом удостоверился, что его никто не вызывает на других волнах.
— Незадолго до этого я поймал английский пароход, передававший морзянкой, но я еще не успел найти его позывные в справочнике.
Не снимая наушников, радист придвинул к себе толстый растрепанный том и лихорадочно начал листать.
— Вот он. Это «Глинн». Полторы тысячи тонн.
— Где он?
— Вызываю.
Раздалось потрескивание, полетели искры. Ланнек стоял прислонившись к двери и стараясь не смотреть на жену: он представлял себе, какое у нее измученное лицо.
Ланглуа искал в эфире английский пароход, находившийся где-то неподалеку Радист начал записывать, вернее, заполнять строки точками и тире.
— Мне ответило норвежское судно «Флюнербур», капитан Расмуссен. Сейчас оно в нескольких милях от Фарерских островов. Делает шесть узлов и будет на месте часов через десять, не раньше.
И Ланглуа возобновил попытки выйти на связь с «Глинном», а Ланнек выбрался на палубу и, борясь со шквалом, направился к мостику.
Было уже не разобрать, чем залито судно — дождем или волнами. Чем ближе «Гром небесный» подходил к Папа-банке, одной из коварнейших отмелей в Северной Атлантике, тем сильнее бушевал океан. Даже Ланнеку пришлось ухватиться за поручни.
Когда он взобрался на мостик, Муанар, уже вернувшийся на свое место, молча повернулся навстречу.
— Считая нас, в здешних водах с полдюжины судов, — сообщил капитан. — Ближайшее — немецкий траулер, но он стоит на сетях.
И Ланнек, и старший помощник отлично понимали, что это означает. Сети — а стоят они добрый миллион — держат судно, словно якорь, и чтобы их выбрать, понадобятся долгие часы.
— Немцы утверждают, что мимо них пронесло пустую шлюпку. Сейчас Поль пробует связаться с другим, английским пароходом.
Ланнек отер лицо руками, схватил бутылку кальвадоса, глотнул из горлышка, дал хлебнуть Муанару и боцману.
— Мы опоздаем, — объявил Муанар.
Такая уж была у него натура: он делал все что полагается, делал честно, даже педантично, но без подъема и как будто не веря в успех.
Вокруг по-прежнему ничего, на горизонте — ни огонька. Ланнек жестом приказал периодически включать сирену. Но долго на одном месте не выдержал и, глянув на компас, возвратился к Ланглуа, который вздрогнул при виде капитана: радист занят был разговором с Матильдой.
— Ну, что «Глинн»?
— Больше не отвечает.
— Ты уверен, что он находится поблизости?
— Совершенно уверен.
— «Франсуаза» по-прежнему молчит?
Еще через минуту Ланнек снова встал рядом с Муанаром и вполголоса бросил:
— «Глинн» испарился.
Они поняли друг друга с полуслова. Англичанин, не желая терять время на поиски траулера, решил просто-напросто не отвечать: он всегда может сослаться на неисправность рации.
— А твоя жена?
— Что моя жена?
— Ничего.
Разумеется, Матильде плохо. Она прямо позеленела от страха. Что еще можно сказать? Пожалуй, Ланнеку было бы легче, найди она пристанище не у Ланглуа в рубке, а в другом месте. Слишком уж мучительно, входя туда, всякий раз заставать жену в плетеном кресле и ощущать на себе ее подозрительный взгляд.
Ланнек догадался. Смутное, но упорное подозрение — вот что читал он в глазах Матильды, вот что не давало покоя с самого Гамбурга, нет, с самого Руана.
Он наклонился и разглядел на баке кучку матросов, всматривавшихся во мрак.
— Ребятам на «Франсуазе» не удалось поставить фальшивый руль, — констатировал он.
Впрочем, в такую непогоду поставить фальшивый руль, который позволил бы держаться носом к волне, — задача почти невыполнимая.
— Давно он приобрел судно?
— Четыре года назад. Совершил купчую, когда я в последний раз ездил в Фекан.
У Жаллю было не то пять, не то шесть детей. Ланнек прекрасно помнил, сколько шуточек отпускалось на этот счет. Помнил он и другое: именно ради своих малышей Жаллю пытался выхлопотать себе место лоцмана или капитана порта. Но ему, человеку без связей, пришлось слишком долго ждать, и вот…
— Ты ничего не видишь?
Оба долго всматривались в ту точку горизонта, где Ланнеку почудился огонек, но капитан, видимо, ошибся.
— Видеть-то я ничего не вижу, зато кое-что слышу, — буркнул Муанар.
Они услышали это одновременно. В трюме лопнула крепление, и теперь при каждом крене что-то железное перекатывалось с борта на борт.
— Боцман! Возьми людей и спустись в трюм.
— Можно мне еще глоток?
Боцману тоже невесело.
— Поправку на дрейф рассчитал? — осведомился капитан у Муанара. — Восемь градусов как минимум…
— Ничего мы не найдем.
— Дальше что?
Неужели Муанар усомнился: надо ли спасать «Франсуазу»?
— Ничего. Я так, к слову.
Рулевой, не отрывая глаз от компаса, непрерывно работал штурвалом, чтобы не давать волнам, к которым «Гром небесный» шел лагом, сбить судно с курса.
Ходу оставалось еще часа два, если не больше, и Ланнек, застыв в углу ходовой рубки, прижался лбом к стеклу. Вдруг он почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит, раздраженно обернулся и увидел феканца с дымящейся чашкой в руках.
— Мадам не видели?
— Да пошла она к черту, понял?
Все заняты только ею, даже это животное Кампуа! Без всяких просьб он уже тащит ей чашку бульона!
— Она у Ланглуа, — помолчав, поправился Ланнек.
Он представил себе Фекан, два белых утеса, казино на дамбе, и тут же мысль его перескочила на Рива-Белла, где у тещи дача.
И как только он выдержал там свой медовый месяц?
Щеголял в белых шерстяных брюках, рубашке с вырезом, веревочных сандалиях и каждое утро, вкупе со всей семейкой, восседал на пляже подле зонтика с красными разводами!
Он даже выучил плавать жену Оскара, женщину с дряблой грудью и костлявыми бедрами.
— Муанар!
Старший помощник, невидимый в темноте, шагнул к капитану.
— Спустись посмотри, что они там копаются.
Ланглуа вслушивался в шум, доносящийся из трюма, и на душе у него было неспокойно. Видимо, штуковина сорвалась не маленькая, и принайтовить ее надо любой ценой.
Такие вещи ему не внове. Еще когда он ходил вторым помощником, у них на Балтике стронулись с места бочки с вином и, как безумные, заплясали по палубе, гоняясь за матросами. Те с воплями бросились, кто куда… Одному раздробило ногу…
— Жиль, загляни к Ланглуа. Впрочем, нет, оставайся здесь. Я сам схожу.
Ланнек рывками распахнул дверь и отыскал глазами жену. Матильда, все так же сидя в кресле, наклонилась