Красные звезды. Ядерный рассвет - Федор Березин

Как только враждующие группировки обнаружили друг друга, – а сделали они это практически одновременно, – то тут же и набросились на недругов самыми быстрыми средствами поражения, которые имелись под рукой. Что есть самое быстрое средство поражения начала двадцать первого века? Как и в конце двадцатого – ракеты и авиация. Напали группировки друг на друга авиацией морского базирования. Главным видом оружия в море стала авиация. Следовательно, с кем надо в первую голову бороться? Ясно, с ней же. Но не прямым путем – то задача истребителей, а обходным – уничтожать подвижные аэродромы. Враг тоже не дурак, он заблокирует, то есть попытается прикрыть именно кратчайшее направление. Значит, надо накрыть его со всех ракурсов, дабы силы обороны распылил и от ракетобомб ни в жизнь не отмахался. Следовательно, некоторые из авиагрупп заранее помчатся кружным маневром, дабы глупого обмануть, а умного переплюнуть. Но это еще не все. Ведь супостат тоже атакует. Не может ли случиться так, что летящие для атаки с торпедами под брюхом бомбардировщики встретят равных себе, летящих навстречу с той же целью – атаковать корабли? Вероятность мала. Во-первых, не забывайте, что то пароходы плывут по плоскости воды, а лайнеры воздушные парят в трех измерениях, а потому могут миновать встречи, болтаясь на разных высотах. И самое главное, кто из противников знает точное положение авианосцев враждебного флота? И те, и те знают его приблизительно, единственное, в чем они четко уверены, это в том, что авианосцы врага существуют. Ни тот, ни другой из участников схватки даже не ведает, сколько их. А потому у самолетов-разведчиков немало работы.

Но разговор не о них, разговор о тех, что с бомбами и ракетами во внутренностях. Что и как они делают? В общем, несмотря на обилие маршрутов подхода, несмотря на тактическое разнообразие, цель одна и та же – всадить в железное вражеское пузо как можно больше наличного на борту железа.

Так вот, несколько таких групп самолетов умудрились на фоне МТ нащупать и атаковать надводные корабли противника. Что и как там происходило, мы примерно понимаем. В кабинах нападающих тишь да гладь, поскольку уши к реву собственных форсажных монстров окончательно притерпелись, только блики перед глазами на экранах дисплеев, кое-где – на самых современных моделях, выведенных прямо на стекло переднего обзора. Зато там, внизу, много грохота, шума и суеты: там рвутся на части боеголовки – всякие разные: кумулятивные, осколочные и прочие; там крики раненых, скрежет раздираемого железа…

Каковы итоги боев? Поначалу сами атакованные не разберутся, где уж тем, кто сбросил ракеты, уразуметь что к чему. Приблизительно девять десятых доложенных удачных пусков – чистая мистика, порождение нашего необузданного фактами воображения. Досконально известно лишь одно – ракета, или бомба, или торпеда с борта ушла. Да и то, это если самолет возвратился на базу.

Понятно, у тех, переживших катаклизмы небесной атаки, надводных, в головах тоже эйфорические миражи побед над крылатыми супостатами – что-то там на индикаторах зенитчиков мигало, а затем пропадало. Если принимать все эти доклады за чистую монету, тогда за сутки боев окажется потопленной армада, а в небе сгинет воздушный флот.

А вообще, как вы помните, официально никакая война не ведется, так – ученья идут. Правда, максимально приближенные к боевым. Можно посочувствовать задействованным американским асам.

– Товарищ адмирал, – доложили Геннадию Павловичу Гриценко подчиненные капитаны первого ранга, – скорее всего это не просто нарушение акваторий. Поскольку окружающее нас «помеховое поле» более проницаемо для локаторов в вертикальной плоскости, мы довольно хорошо смотрим вверх.

– И что же там – наверху? – спросил адмирал Гриценко.

– Там спутники.

– Спутники?! – удивился адмирал.

– Так точно.

– А это не могут быть головки ракет?

– Нет, они излучают на разных диапазонах, кое-какие выдают закодированные сообщения. Кроме того, орбиты…

– Поясните-ка?

– Они не баллистические.

– Не баллистические? – советский адмирал на секунду призадумался. – То есть – круговые. То бишь – эллиптические. В смысле, это – настоящие спутники? С возможностью огибания всей планеты?

– Так точно, товарищ адмирал.

– Веселенькое дело. Это все точно?

– Да, у объектов орбитальные скорости.

– Следовательно, это явное нарушение наших атмосферно-космических рубежей, так?

– Да, ведь спутники, двигаясь по орбите, неминуемо пройдут хотя бы над одной из стран социалистического блока.

– Хорошо, в смысле – ничего хорошего. Значит, у них скорости около восьми километров в секунду, да?

– Конечно, адмирал.

– Но мы все равно должны быть на что-нибудь способны?

– Конечно, – заверил капитан первого ранга, – однако только на встречных курсах.

– Ну и бейте их на встречных. Сколько у нас пятиступенчатых?

– Ни одной. В полной готовности только три с четырьмя ступенями – кто мог знать? Но до двухсот и даже более километров они достанут.

– Ну, что же. Все собранные контейнеры сбрасывайте в воду. Пусть плавают вертикально, готовые к пуску. Это, как я понимаю, освободит платформу для сборки следующих?

– Так точно.

– Вот и действуйте, пусть дело будет на потоке. Надеюсь, общего запаса «Прибоев» хватит, не будут же янки, в самом деле, запускать эти спутники десятками? А родная партия, я уверен, простит нам перерасход.

Беда была все та же – «молочный туман» (МТ) мешал отработанным на учениях методам ведения боевых действий. Помехи и срывы связи, а также отсутствие визуальной видимости вынуждали пилотов бомбардировщиков задействовать собственные радиолокационные установки, а это выдавало их присутствие с потрохами. По ним сразу же начинали действовать бортовые зенитно-ракетные системы и прочие средства активной оборонительной стратегии.

Но кроме этих, так сказать, штатно допустимых трудностей, хватало и других. Вот, например, полная непонятность для оружейников: какого черта на новехонькие «Хорнеты» нужно было цеплять вместо милых сердцу и машинам дальнобойных «Гарпунов» практически снятые с вооружения, близко разящие «Мейверики»? Ведь их применение вынуждает пилотов идти на необоснованный риск. Объяснение, в принципе, очень простое, но лежит оно в другой от тактики плоскости, даже в двух одновременно. Объяснение: именно потому, что «Мейверики» списаны, их и можно применять. А почему же все-таки можно? А потому, что их можно применять без счета. И здесь не экономика виновата, вернее, не только она одна, – виноват подлый буржуазно-демократический учет, за каждую паршивую миллионодолларовую железяку нужно рано или поздно отчитываться перед налогоплательщиками. Как тут воевать с размахом? Ведь война-то идет тайная, и мало того – к тайным войнам мы уже попривыкли за время загнивающей и конечной стадии капитализма – она еще и ведется с таинственным потусторонним противником. Как о нем Конгрессу родному доложить? Как растраченные «Гарпуны» да АЛКМы объяснить? То-то.