Ноздря в ноздрю - Феликс Фрэнсис

Мы поболтали еще с дюжиной зрителей, и все они слышали о Питере Комарове, хотя никто не говорил о нем столь же уверенно, как наш знакомец с трибуны.

— Для игры он скорее минус, чем плюс, — заметил один мужчина. — Я думаю, его влияние слишком велико.

— Как так? — спросил я его.

— Он не только продает лошадей, но и отдает их в аренду, особенно лучшим игрокам. А это означает, что лучшие игроки зависят от него. Не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять, что это благодатная среда для коррупции.

— Но едва ли призовые в поло столь велики.

— Может, пока и невелики, но они постоянно растут. И на матчи в поло принимают все больше ставок. Деньги можно ставить и на букмекерских сайтах. Кто знает, какие деньги ставятся на наши матчи в других странах, скажем, в той же России? Я думаю, без его денег нам было бы гораздо лучше.

— Так он вкладывает деньги и в игру? — спросил я.

— Гораздо меньше тех, что получает.

Никто не слышал ни о Ролфе Шумане, ни о Гасе Уитни, но меня это не волновало. Я получил исчерпывающую информацию о мистере Комарове, а больше всего меня порадовала официантка клуба, которая также обслуживала гостей Королевской ложи. Она уверенно заявила, что и Петр Комаров, и его жена Татьяна были вегетарианцами.

— Чего ты такой возбужденный? — спросила Каролина, когда мы стояли на платформе, дожидаясь обратного поезда в Лондон. — Если не считать перспективы провести со мной еще одну ночь?

— Ты слышала, что сказала официантка? — спросил я.

— Насчет того, что Комаровы — вегетарианцы? А что тут такого удивительного?

— Это означает, что они не отравились, даже если и присутствовали на званом обеде на ипподроме. Видишь ли, я практически уверен, что яд подсыпали в соус для курятины.

— И что?

— Они не появились в ложе «Делафилд» в субботу, хотя их там ждали. И они не могли пропустить ленч по причине недомогания, вызванного отравлением, потому что, в отличие от других гостей, отсутствующих на ленче, на пятничном обеде не отравились. Так почему они не пришли? Потому что знали о бомбе и готовящемся взрыве?

— Подожди, подожди, — остановила меня Каролина. — Очень уж ты спешишь с выводами, особенно если учесть, что раньше ты придерживался другой версии. Мол, отравление служило для того, чтобы кто-то мог не прийти на субботний ленч под благовидным предлогом. А теперь ты говоришь, что организатор взрыва не отравился вовсе, но все равно не пришел.

Разумеется, правота была на ее стороне. Все только еще больше запуталось.

— Но, допустим, бомбист не хотел, чтобы на ленч пришел кто-то еще. Такое тоже могло быть, — возразил я.

— Тебе нужно нечто большее, чем «допустим», — резонно указала Каролина. — Допустим, бомба все-таки предназначалась арабскому принцу. Ты должен выложить аргументы, которые прозвучат более весомо, чем «допустим».

Подошел наш поезд. В вагоне мы оказались в окружении подростков, которые возвращались из парка развлечений. Все пребывали в превосходном настроении, смеялись и кричали во все горло, описывая свои впечатления от аттракционов.

Каролина наклонилась ко мне.

— Я хочу, чтобы у нас было много детей.

— Как-то это все неожиданно, — ответил я. — Мы еще не живем вместе. А ты уже хочешь детей?

Вместо ответа она прижалась ко мне и начала напевать какую-то мелодию. Едва ли «Нимрода» Эдуарда Элгара.

Я готовил обед в бело-хромовой кухне Каролины, а она в это время играла для меня. Мы заглянули в супермаркет около станции «Ватерлоо», чтобы купить необходимые ингредиенты и бутылку вина. Я остановил свой выбор на бефстроганове, тогда как Каролина — на «Концерте для скрипки в соль-мажоре» Баха, своем любимом произведении. Она была права. На альте «Концерт» звучал потрясающе.

— Ты будешь играть его в «Кадогэн-Холл»? — спросил я.

— Нет, к сожалению, нет, — ответила она. — На концерте я могу сыграть это произведение только на скрипке.

— Но ты наверняка играешь и на скрипке.

— Да, играю, — кивнула Каролина. — Но не хочу. Я — альтистка, не скрипачка, и это мой выбор. Скрипки так дребезжат в сравнении с альтом. Большая часть оркестрантов думают, что альтисты — неудавшиеся скрипачи, но это неправда. Все равно что сказать, будто тромбонисты — неудавшиеся трубачи, а флейтисты — неудавшиеся гобоисты.

— Все равно что сказать, будто официанты — неудавшиеся шеф-повара, — поддакнул я, хотя знал, что во многих случаях так оно и сесть.

— Именно, — кивнула Каролина. И я видел, что по этому поводу она злится далеко не в первый раз.

— Каролина, тебе нет нужды доказывать свою значимость, особенно мне, — говорил я очень серьезно. — Ты альтистка по призванию. И незачем тебе извиняться за то, что не играешь на чем-то еще.

Она подошла ко мне, встала у столика.

— Ты совершенно прав, — отчеканила она. — Я — альтистка и очень этим довольна.

Мы рассмеялись и выпили за мисс Каролину Эстон, альтистку, которая этим гордится.

— А что ты будешь играть в «Кадогэн-Холл»? — спросил я.

— «Концерт для скрипки и альта» Бенджамина Бриттена.

— Сможешь сыграть его мне? — спросил я.

— Нет. Прозвучит глупо.

— Почему?

— Потому что играют его два человека, один — на скрипке, второй — на альте. А так получится, словно говорят двое, но ты слышишь только одного. Полностью понять смысл не удастся.

— Музыка всегда имеет смысл? — спросил я.

— Несомненно. Сыграть музыкальное произведение — все равно что рассказать историю, используя ноты и созвучия вместо букв и слов. Музыка может разбудить страсть, а симфонии вызывают у слушателя весь спектр эмоций — от предчувствия дурного, грусти и меланхолии вначале до веселья и радости в кульминационном моменте.

Я не стал бы утверждать, что мой обед может рассказать историю, но надеялся, что он хотя бы на короткое время доставит удовольствие вкусовым сосочкам.

Я отбил мясо, порезал его на полоски, прежде чем подсушил и чуть поджарил на горячей сковороде. Потом поджарил нарезанный лук и грибы, пока они не стали мягкими, вместе с мукой добавил их к мясу. Налил в смесь коньяка и, к ужасу Каролины, поджег.

— Ты сожжешь весь этот чертов дом! — воскликнула Каролина, когда языки пламени поднялись к потолку, и я рассмеялся.

Немного сметаны, чуточку лимонного сока, посыпал все красным перцем. Еще раньше взял большую картофелину и натер ее на крупной терке, получил длинные полоски, которые и зажарил в масле, пока мясо тушилось на медленном огне.

— Я думала, бефстроганов подают с рисом. — Каролина пристально следила за моими манипуляциями. — И я не ожидала, что шеф-повар будет жарить картофель в масле.