Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин

может быть, даже и к написанию «плана Своупа» приложили руки не только Дюпоны, но и все чаще появляющийся на наших страницах «одинокий волк с Уолл-стрит».

В итоге к концу 1931 года раскол в американской правящей элите оформился в виде 1) позитивной программы Своупа, то есть Баруха и Дюпонов; 2) отсутствия какой-либо программы у всех остальных. Неискушенному в теории Власти человеку может показаться, что с этого момента в элите началась какая-то борьба за Власть; на деле же борьба на этом закончилась. Группировка, сумевшая сформировать позитивную программу и привлечь к ней достаточное число сторонников, уже победила — потому что ее противники не имели никакой альтернативной платформы для объединения[167].

В отсутствие собственной программы Морганам, Рокфеллерам и Меллонам оставалось вынашивать планы по замене не оправдавшего доверия Гувера на какого-нибудь другого, более эффективного кандидата. Однако за считаные месяцы, остававшиеся в конце 1931 года до очередного предвыборного цикла, найти Гуверу подходящую замену оказалось невозможным. Отчаяние, охватившее Морганов, можно понять из следующего эпизода:

В апреле того же [1932] года Томас Ламонт из JPMorgan Chase and Company вместе с другим финансистом, Отто Каном, и бывшим председателем Республиканской партии Чарльзом Хиллесом объединились в секретное, но мертворожденное движение по возвращению Кулиджа в президенты [Pietrusza, 2013, ch. 4].

Ламонт с Каном надеялись буквально на чудо — что сама фамилия «Кулидж», связанная с процветанием 1923–1928 годов, не только привлечет избирателей, но и мистическим образом вернет былые хорошие времена. Разумеется, чудо не состоялось — измученный болезнями Кулидж категорически отказался выдвигать свою кандидатуру; но факт заключается в том, что у Ламонта и Кана не нашлось другого кандидата. На съезде Республиканской партии кандидатом в президенты 1126 голосами из 1150 был выдвинут все тот же Герберт Гувер.

Совсем иначе выглядела ситуация для противоположного лагеря, имевшего план. Баруху с Дюпонами нужно было всего лишь провести этот план в жизнь — неважно, чьими руками. Не мудрствуя лукаво, они начали сразу с действующего президента: в декабре 1931 года уже известный нам Генри Гарриман настойчиво предложил Гуверу внести план Своупа в Конгресс. Гувер, разумеется, отказался — не потому, конечно, что он был против усиления госрегулирования экономики, а потому, что имел на этот счет собственные планы. Ничего страшного: к услугам Баруха с Дюпонами была целая Демократическая партия, председателем которой был не кто иной, как Джон Раскоб.

К открытию 27 июня 1932 года в Чикаго съезда Демократической партии на выдвижение в президенты претендовали 12 кандидатов, но лишь трое из них имели серьезные шансы на успех. Уже упоминавшийся Эл Смит, бывший губернатор штата Нью-Йорк и кандидат от демократов на выборах 1928 года, был личным ставленником Раскоба. Спикер Палаты представителей (контроль над которой в 1930 году перешел к демократам) Джон Гарнер (по прозвищу Кактус Джек) был родом из Техаса и пользовался поддержкой южан, к числу которых относились старые знакомые Баруха Уильям Мак-Аду и полковник Хаус. Действующий губернатор штата Нью-Йорк Франклин Рузвельт долгое время был правой рукой Эла Смита, в первый раз став губернатором в качестве его преемника, и пересчитал с Джоном Раскобом не одну сотню тысяч долларов в предвыборных фондах. Кто бы ни победил в «честной» закулисной борьбе (о которой чуть позже), «линия партии» в виде плана Своупа и назначения на ключевые посты нужных людей осталась бы неизменной.

Ну а теперь, уважаемый Читатель, небольшой проверочный вопрос. Конечно, вы знаете, кого съезд выдвинул кандидатом в президенты, но почему именно Рузвельта? Чем его кандидатура оказалась предпочтительнее для спонсоров Демократической партии?

Читатель. Чувствую, вопрос с подвохом. То есть не потому, что он был суперпопулярным губернатором крупнейшего штата, и не потому, что выиграл праймериз? А значит, потому что не присягал напрямую ни Раскобу, ни Баруху?!

Теоретик. Совершенно верно! Даже внутри такой маленькой коалиции, как у Баруха с Дюпонами, действовало все то же священное правило: назначенный менеджер не должен быть вассалом какого-то одного сюзерена. Рузвельт, пошедший на выборы вопреки желанию своего бывшего босса Смита, продемонстрировал тем самым достаточную независимость, чтобы стать компромиссной фигурой между главными спонсорами партии. Однако заметим, что даже после выдвижения Рузвельта демократическим кандидатом окончательное решение о том, кто будет претворять в жизнь план Своупа, еще не было принято:

23 сентября 1932 года, во время предвыборной кампании, Гарриман снова позвонил мне и потребовал, чтобы я публично поддержал рекомендацию палаты[168]. Я отказался; для меня это значило попрать все принципы человеческой свободы. Гарриман сказал мне, что Рузвельт согласился поддержать план, и если я отказываюсь, многие высокопоставленные бизнесмены поддержат моего оппонента, как финансами, так и своим влиянием, — что они и сделали [Hoover, 1993].

Подведем предварительный итог: Рузвельт был выбран на роль «спасителя нации» в значительной степени случайно. Окажись на месте Гувера более покладистый (в отношении плана Своупа) президент или найдись среди демократических кандидатов более слабая, но достаточно популярная фигура — история пошла бы совсем другим путем. Но как раз эта случайность в выборе ключевых фигур, определяющих целые эпохи в жизни страны, и показывает исключительную роль кризисов в вопросах Власти. В спокойные времена президентами становятся невыразительные менеджеры, решающие второстепенные вопросы (поскольку главные давно уже решены); а вот эпохи потрясений позволяют прорваться к Власти куда более интересным людям.

Читатель. Такое ощущение, что вы собираетесь на этом и закончить. Так нечестно — вы же обещали рассказать про «Новый курс» и про господина Рузвельта, а вовсе не про тех, кто ему этот курс выдал и привел к Власти! Неужели в истории самого Рузвельта нет ничего поучительного?!

Теоретик. Как раз напротив, самое поучительное еще впереди. Но чтобы отделить то, что сделал во Власти сам Рузвельт, от того, что на его месте сделал бы каждый, необходимо было понять настроения элиты, вручившей ему пост президента. Теперь мы более или менее понимаем, что в 1932 году получить почти диктаторскую власть мог практически любой кандидат (как получил ее Гувер в 1928-м). Но чтобы распорядиться этой властью так, как это сделал Рузвельт, нужно было быть совершенно особенным человеком.

Читатель. А разве он как-то по-особенному ею распорядился? По-моему, просто реализовал «Новый курс», пардон, план Своупа, ну а дальше была война…

Практик. Между прочим, от того момента, когда Рузвельт стал президентом (начало 1933 года) до вступления США во Вторую мировую войну (начавшуюся атакой Японии на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года) прошло 9