Московские против питерских. Ленинградское дело Сталина - Святослав Рыбас

Хрущев не был однозначен. Он хотел обновить и улучшить полученную в его управление систему, будучи в душе верен опыту «военного коммунизма» и волевых решений во имя торжества социальной справедливости. Ему казалось, что если из системы удалить тоталитарные методы контроля и мобилизации, то она станет эффективнее. Он нанес сокрушительный удар по образу Сталина как диктатора и тирана и при том хотел сохранить созданное Сталиным модернизированное государство, не понимая, что подрывает его сакральные основы.

В свое время, после смерти Мао Цзэдуна, перед китайцами тоже встала подобная проблема, но они предпочли не повторять радикальный советский опыт.

В лице Хрущева партийный аппарат полностью отказался от сталинской идеи ограничивать его влияние на правительство и стал единственной политической силой в государстве, что впоследствии отразилось и на судьбе самого Хрущева, и на судьбе Советского Союза, который распался во времена М. С. Горбачева. Взяв на себя функции экономического управления, партийное руководство было ориентировано в основном на решение хозяйственных проблем и оказалось неподготовленным к «холодной войне», в которой, несмотря на советские баллистические ракеты и могучие танковые армии, потерпело поражение.

А что было бы в случае прихода к власти «ленинградцев»? Тогда судьба СССР была бы иной. Думается, он избежал бы краха.

Обратим внимание на следующее обстоятельство. В августе 1953 года на сессии Верховного Совета Маленков предложил в два раза снизить сельхозналог, списать недоимки прошлых лет, а также изменить принцип налогообложения крестьян. Кроме того, он выступил за борьбу с привилегиями и бюрократизмом партийного и государственного аппарата, отмечая «полное пренебрежение нуждами народа», «взяточничество и разложение морального облика коммуниста». Можно сказать, он стал улучшать положение прежде всего русских крестьян, по-своему и осторожно продолжая некоторые идеи погибших ленинградцев.

После смерти Сталина начался процесс реабилитации ленинградцев. В докладной записке от 10 декабря 1953 года руководителей МВД СССР С. Н. Круглова и И. А. Серова указывалось, что «на абсолютное большинство из них (т. е. родственников осужденных) не имелось серьезных оснований для привлечения к уголовной ответственности или высылке в дальние районы Сибири». Так, Особое совещание МГБ СССР осудило на 5 лет ссылки мать секретаря Ленинградского обкома Г. Ф. Бадаева в возрасте 67 лет и двух его сестер, проживавших самостоятельно. Отправили в ссылку отца секретаря Ленинградского горисполкома A. A. Бубнова в возрасте 72 лет, мать 66 лет, двух братьев и двух сестер. 30 апреля 1954 года Военная коллегия Верховного Суда СССР реабилитировала H. A. Вознесенского, A. A. Кузнецова, М. И. Родионова, П. С. Попкова, Я. Ф. Капустина, П. Г. Лазутина, И. М. Турко, Т. В. Закржевскую, Ф. Е. Михеева.

3 мая 1954 года Президиум ЦК КПСС постановил:

«1. Поручить Генеральному прокурору СССР т. Руденко в связи с вновь открывшимися обстоятельствами опротестовать приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других на предмет его отмены и прекращения этого дела.

2. Принять к сведению сообщение Прокуратуры СССР, что дела в отношении членов семей, осужденных в связи с этим делом, пересмотрены и эти лица реабилитированы.

3. Поручить Комитету госбезопасности при Совете Министров СССР (т. Серову) и Прокуратуре СССР (т. Руденко) вменить в вину Абакумову и его сообщникам совершенное ими преступление — фальсификацию дела и учиненную ими расправу в отношении Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других». (Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 124–137.)

Так в юридическом плане окончилось «Ленинградское дело».

Что же еще должен сказать автор?

О судьбах детей участников этой драмы — о детях Вознесенских, Кузнецова, Бадаева, Бояра, Таирова, а также Сталина, Маленкова, Берии, Хрущева.

Расстрел санкционировал Сталин. Но дав согласие на казнь, он еще целый час ходил по кабинету и о чем-то думал, потом распорядился связаться с Берией и сказал: «Я все-таки не верю, что Вознесенский мог предать, сохраните ему жизнь».

Берия ответил: «Они уже все расстреляны».

Помолчав, Сталин приказал: «Детей не трогать».

Племянник Вознесенского, приводя этот факт, свидетельствовал, что действительно двух дочерей бывшего председателя Госплана не арестовали, они остались в Москве и продолжали учиться. (Вознесенский Л. А. Истины ради. М.; 2004. С. 241.)

Правда, Берия в то время уже не руководил государственной безопасностью, и поэтому в этом звонке Сталина явно не было необходимости.

Как же сложились судьбы детей участников этой истории?

Сын Кузнецова Валерий во время ленинградской блокады (тогда ему было пять лет) оставался в городе; ему была пошита военная форма, в которой он стоял рядом с отцом на трибуне, когда тот выступал перед солдатами или моряками, что символизировало стойкость ленинградского руководства. Он был женат на дочери генерала армии, Героя Советского Союза В. Я. Колпакчи. Работал заместителем начальника Главлита СССР (цензура), затем в ЦК КПСС, был помощником члена Политбюро ЦК КПСС А. Н. Яковлева, занимался делами, связанными с реабилитацией.

В одном из интервью он поведал семейную историю:

«Хорошо помню день ареста отца. Было воскресенье. Он приехал к нам в Москву в военной форме из Перхушково. Ведь когда только разворачивалось „ленинградское дело“, ему на стол в ЦК ВКП(б) положили подписанное Сталиным решение об его освобождении с поста секретаря ЦК и о назначении председателем Дальневосточного оргбюро ВКП(б). Но то назначение вскоре отпало, и отца послали на курсы переподготовки политсостава при Военно-политической академии имени Ленина. Тогда-то он вновь и надел мундир генерал-лейтенанта.

В тот день неожиданно позвонил зампред Комитета парт-контроля Шкирятов и пригласил отца к Маленкову. Отец решил, что все наветы сняты и все образуется. Он почистил в ванной ботинки, надел гражданский костюм и пошел по улице Грановского в Кремль через Кутафью башню. А нам наказал: „Без меня не обедать!“ Мы подошли к окну, он обернулся и помахал рукой. Больше мы отца не видели. Его арестовали в кабинете Маленкова…

Через три-четыре дня после обыска нас с улицы Грановского выселили в квартирку из двух комнат в Староконюшенном переулке, видимо, дворницкую. Одна из комнат была и кухней, и ванной, лишь туалет был выгорожен. Парализованную бабушку по линии мамы, Анну Алексеевну, сыновья Микояна перевезли туда прямо в кресле. Кстати, отцу вменили в вину и женитьбу на поповской дочке. Но бабушку не тронули, оставили ей пенсию по инвалидности в 113 рублей, на которую мы и жили.

Через год как жену врага народа взяли и маму. Год держали на Лубянке, запирали в бетонный „куб“ (1x1x1 метр) в скрюченном состоянии, сутками не давали воды. Она не любила это вспоминать. Потом ее отправили во Владимирскую пересыльную женскую тюрьму, где сокамерницами были певица Лидия Русланова, писательница Галина Серебрякова и актриса Зоя Федорова. Русланова делилась с мамой посылками, которые ей присылал гражданский муж, мы же маме ничего послать не могли. Моей сестре Гале позволили работать уборщицей в школе, где она училась. Она была рада и этой работе. Мама, совершенно истощенная, вместе с вдовой Вознесенского вернулась в Москву в 1954 году еще до реабилитации отца, не зная о его гибели. Потом маме в качестве компенсации выдали солидную сумму денег и назначили персональную пенсию союзного значения. Но разве что-то компенсирует потерю близкого человека?