В движении. История жизни - Оливер Сакс

Вернувшись в Нью-Йорк, я получил от него письмо. Оно было датировано 21 февраля («День моего рождения», – добавил Уистен) и было коротким, но очень добрым:

Дорогой Оливер!

Спасибо за Ваше очаровательное письмо. Прочитал «Пробуждения» и считаю их шедевром. Поздравляю! Единственное предложение: если Вы хотите, чтобы книгу читали обычные люди, что они просто обязаны делать, – добавьте словарь технических терминов, которые Вы используете.

С любовью,

Уистен.

Получив письмо Одена, я всплакнул. Великий писатель, неспособный к поверхностным суждениям и не склонный к лести, называет мою книгу «шедевром». А может быть, это суждение относится к чисто литературным достоинствам «Пробуждений»? Имеет ли моя работа научную ценность? Я очень надеялся на это.

Весною того же года Уистен вновь написал мне. Он пожаловался, что его сердце «барахлит», и попросил приехать к нему в Австрию, где он с Честером Каллманом снимал дом. Но поехать мне по каким-то причинам не удалось, и я очень жалею об этом, потому что 29 сентября он умер.

28 июня 1973 года (день выхода в свет «Пробуждений») «Слушатель» опубликовал превосходную рецензию на мою книгу, написанную Ричардом Грегори, и в том же выпуске мою собственную статью о Лурии (мне предложили написать рецензию на книгу «Человек с разбитым в осколки миром»[45], а потом расширить рецензию, включив материал по всем трудам А. Р. Лурии). Через месяц я получил письмо от самого Лурии.

Позже Лурия писал, как, будучи девятнадцатилетним молодым человеком, организовавшим общество, высокопарно названное «Казанской психоаналитической ассоциацией», он получил письмо от Фрейда (который не догадывался, что пишет юнцу). Лурия был чрезвычайно взволнован этим письмом; я чувствовал подобное же волнение, получив письмо от Лурии.

Он поблагодарил меня за статью и подробно остановился на всех поднятых мной вопросах, указывая вежливо, но ясно и четко, в чем, как он думал, я был неправ[46].

Через несколько дней я получил очередное письмо, где Лурия писал о том, что получил экземпляр «Пробуждений», посланный ему Ричардом:

Мой дорогой доктор Сакс!

Я получил “Пробуждения” и сразу же с большим удовольствием прочитал. Я всегда был уверен, что хорошее клиническое описание истории болезни играет определяющую роль в медицине, особенно в неврологии и психиатрии. К сожалению, способность к описанию, которая была столь обычной для великих неврологов и психиатров девятнадцатого века, ныне почти утрачена, возможно, потому, что механические и электрические приборы теперь заменили изучение личности. Ваша отличная книга показывает, что важная традиция изучения клинических случаев может быть возрождена, и со значительным успехом.

Спасибо за замечательную книгу.

А. Р. Лурия.

Я почитал Лурию как основателя нейропсихологии и «романтической науки», и его письмо подарило мне огромную радость и нечто вроде интеллектуальной уверенности, которой раньше я не ощущал.

9 июля 1973 года было моим сороковым днем рождения. Я находился в Лондоне. «Пробуждения» вышли в свет, и в честь своего дня рождения я решил поплавать в одном из озер Хэмпстеда – в том, куда мой отец окунул меня, когда мне было несколько месяцев от роду.

Я доплыл до буйка, ухватился за него и стал смотреть по сторонам – там были еще замечательные места для плавания, – когда кто-то ухватил меня под водой за ногу. Я дернулся, и на поверхности рядом со мной появился симпатичный молодой человек с проказливой улыбкой на физиономии.

Я улыбнулся в ответ, и мы разговорились. Он был студентом Гарварда и в Англию приехал в первый раз. Особенно ему понравился Лондон; днем он «осматривал достопримечательности», а по вечерам ходил на концерты и в театр. А вот по ночам, сказал он, ему довольно одиноко. Через неделю он уезжает назад, в Штаты. Его друг, который уехал из города, оставил ему на это время свою квартиру. Не хочу ли я зайти?

Я зашел, с радостью сбросив с себя обычный груз сомнений и страхов. Я был рад оттого, что молодой человек был хорош собой, что инициатива исходила от него, что он был столь прямодушен и искренен. И вообще, это был мой день рождения, и я вполне мог считать нашу встречу подарком.

Мы отправились к нему домой, занялись любовью, пообедали; после обеда отправились в галерею Тейт, вечером – в Уигмор-Холл, а потом – опять в постель.

Мы провели вместе чудесную неделю: дни были полны событиями, ночи – интимной близостью; праздничная, пронизанная любовью неделя. Но ему было пора возвращаться в Штаты. Ни особой грусти, ни тем более отчаяния мы не испытывали; мы понравились друг другу, нам было хорошо, и, когда наша неделя закончилась, мы расстались без боли и ничего друг другу не обещая.

И хорошо, что я не думал о будущем, потому что после этого чудесного праздника любви у меня не будет секса почти тридцать пять лет[47].

В начале 1970 года журнал «Ланцет» опубликовал четыре моих письма редактору о пациентах с постэнцефалитным синдромом и их реакции на леводопу. Я полагал, что только врачи прочитают эти письма, и был очень обеспокоен, когда сестра Роуз Р., одной из моих пациенток, подошла ко мне с экземпляром «Дейли ньюс», которая, как оказалось, перепечатала одно из моих писем, да еще и поместив на видном месте.

– Это и есть ваша врачебная тайна? – спросила она, размахивая газетой перед моим носом.

Хотя только близкий друг или родственник мог по описанию опознать пациента, я испытал такой же шок, как и сестра моей больной; я и подумать не мог, что «Ланцет» уступит статью новостному агентству, полагая, что профессионально ориентированные тексты имеют ограниченное хождение и не становятся доступными широкой публике.