Совершенная технология - Евгения Озерова

Шуша прищурилась, глядя в иллюминатор на низкое солнце. Самолётик кружил и кружил над аэродромом Алатыря: лётчик уже предупредил её, что погодные условия сложные. Несмотря на отсутствие облачности, сегодня температура опустилась ниже нуля, и наземным службам приходится приводить полосу в порядок для принятия внеочередного рейса.

– Пристегните ремни, садимся, – услышала она по громкой связи.

Ремней, как обычно в таких самолётиках, не было. Они вышли из употребления лет пятнадцать назад. Осталась только поговорка – предупреждение о посадке.

Шуша вцепилась в поручни кресла покрепче. Уставший лётчик решил напоследок полихачить, – казалось, он пикирует почти вертикально.

Маленький «Ил» коснулся полосы аэродрома и, бодренько проскальзывая и виляя колёсами по заиндевевшей траве, наконец затормозил. Шуша встала, вскинула на плечо сумку и двинулась к выходу.

– Спасибо большое! – кивнула она лётчику, спрыгивая на землю.

– До свиданья… – ей показалось, что лётчик пробормотал что-то невнятное после слов прощания, но ей было не привыкать оставлять без внимания мимолётные высказывания персонала МЧС, часто полагающего, что сотрудники бюро ради собственного развлечения отнимают у них время и силы, срочно заказывая транспорт в несусветную глушь.

Под ногами действительно была трава. Чуть примёрзшая, но всё-таки трава. Здесь снежного покрова ещё не было, но, посмотрев на небо, Шуша поняла, что позёмкой мело уже не раз и, кажется, к вечеру ветер собирался пригнать очередную порцию снежинок.

Впереди, в начинающихся сумерках, освещала всю округу лампами дневного света изба Алатырского аэропорта.

Войдя, Шуша сразу подошла к окошку дежурного и сунула удостоверение в проём. В избе было душно и здорово накурено, но перебивал все запахи непрошибаемый аромат варёных яиц – вечных спутников всех путешествовавших местными авиалиниями и поездами. На жёстких лавках ожидали следующих рейсов в Порецкое и Ардатов несколько семей с детьми, в основном, местные поволжские техноориенталы. Отцы с истинно Чингачгуковскими профилями и спокойствием Большого Змея, подрёмывая, наблюдали за невинными проделками потомков и болтовнёй жён…

– Машина номер двенадцать-три у подъезда! «Волжанка»! – привстав, крикнула Шуше девушка по ту сторону окошка, выталкивая её удостоверение через окошечко.

– Спасибо! – кивнула Шуша и, подхватив сумку, вышла на дорогу через громко именовавшееся «парадным» крылечко аэропорта.

Серая «Волжанка» стояла с включёнными фарами прямо у порога.

– Здравствуйте. Сначала Стрелка тридцать три, потом до Орлика, – сказала Шуша, открывая дверь и садясь.

– Чего?! – обернулся к ней странный помятый субъект за рулём.

– Говорю, Стрелка тридцать три… – всё так же доброжелательно начала Шуша, но субъект её оборвал.

– До Стрелки довезу, а Орлик в мои планы не входил.

Он рванул руль, и машина как-то сразу, Шуша не успела и вздохнуть, оказалась на Бугре.

– А что так? – спросила Шуша, вцепившись обеими руками в сиденье.

Водитель почему-то не захотел везти её коротким путём через улицу Чкалова, – теперь они подъезжали к почте.

– Я по городу водитель, а не за городом! – рявкнул тот. – До Стрелки – пятьдесят, и до свидания!

«Волжанку» трясло нещадно на алатырских ухабах. Даже в центре дороги оставляли, мягко говоря, желать лучшего.

– Так я же доплачу, – пытаясь смягчить срывающийся от тряски голос, предложила Шуша.

Машина с присвистом ухнула по уклону к Дамбе.

– А давайте сразу к Орлику?! – предложила воодушевлённая близостью моста Шуша.

– Я сказал – до Стрелки, значит, до Стрелки! – взревел водила, и мотор вторил его голосу: старенькая «Волжанка» взбиралась от Дамбы на Стрелку по Юбилейной.

Шуша вздохнула. Уж, видимо, на маньяков ей особенно везёт.

К счастью, субъект всё-таки затормозил у тридцать третьего дома, а то она уже думала, что он опять выедет на улицу Чкалова и отвезёт её обратно к аэропорту…

В пустой квартире пахло пылью и старыми перьями. Очень хотелось есть: рисовая кашка бабы Тони, казалось, была полвека назад, а в домодедовском ресторане они с Гарасфальтом ничего не заказывали… Шуша с надеждой глянула на часы и ужаснулась: времени оставалось совсем немного, ни о какой еде не было и речи!

Шуша, мысленно махнув рукой на ощущение несвежести тела, переоделась в привезённое сокровищем бельё, снова влезла в брюки, старый свитер и куртку, подхватила уже ставшую привычной сумку и выскочила за дверь. Она уже сбегала по лестнице, когда вдруг хватилась письма. Хлопая по куртке и сумке, она обернулась в панике, взбежала на несколько ступенек обратно, и тут с облегчением нащупала плотный конверт в заднем кармане брюк. «Тьфу!».

Вылетела из подъезда и запнулась, услышав возглас соседки:

– А вот и Шушенька приехала! А что же к нам не заходишь? Что у вас там за корабль?

Шуша мотнула головой, сожалея, что не может посидеть на лавочке, поболтать.

– Зинаида Федотовна, простите, потом. Сейчас, честное слово, не могу!

Она махнула рукой и понеслась вниз по улице, обратно, к Дамбе. К мосту.

– До Орлика не подкинете? Нет?

– До Орлика не едете?

– До Орлика?

Машины, грузовые и легковые, шли до Анютина, до Первомайского, Новых Выселок или сразу до Кири. Водители последних, по пути как раз проезжавших через Орлик, подозрительно окидывали Шушу взглядом, но, даже удовлетворившись, видимо, визуальным осмотром, брать не решались, да ещё и оглядывались, отъезжая, с подозрением.

После пятого отказа Шуша решила сменить тактику.

– До Кири не подвезёте? – просяще заглянула она в кабину очередного грузовика.

– А садись! – внезапно похлопал по креслу рядом с собой хронологически одарённый техноориентал.

Шуша взлетела на подножку и уселась, задвинув сумку между ногами. В кабине было очень тепло, её сразу потянуло в сон.

– В Кире где? – взял быка за рога водитель.

– Ээээ… – Шуша не знала, что ответить. – Мне немного не доезжая до Кири…

– Ну хорошо, скажешь, где остановить, дочк'.

Грузовик, тяжело ухая по щелям между плитами моста, переехал замерзающую тёмно-серую Суру, повернул налево, на грунтовку, и начал набирать скорость.

– И когда ж у нас здесь дорогу'т сделат'а? – спросил водитель. – Ездим, ездим, сорок'т лет уж, а дорога всё криваа…

Он крутнул руль, объезжая очередную яму.

– Эт'что ж такое'т… Говорим-говорим мэру'т, чай, пишем-пишем в газеты'т… Тут корабли инопланетные прилетаа'т, а у нас дороги такие…