Убить двух птиц и отрубиться - Кинки Фридман

— Ага! Вот в этом-то самая соль! — подхватил Фокс. — Санитарный отдел муниципалитета ни за что не согласится убрать тонну дерьма с тротуара.

— Почти тонну, — ласково поправила его Клайд.

— У них в правилах есть такой пункт: навоз не убирать, — продолжал Фокс. — И ни за какие деньги они не согласятся с этим возиться. Поэтому «Старбаксу» придется обратиться в специальную фирму, которая этим занимается — «Братья Лингини», или как ее там — а они — монополисты и потому загнут хорошую цену. «Старбакс» окажется в полной власти говенной мафии, и никакого другого способа убрать навоз у него просто не будет.

— Звучит убедительно! — сказал я с одобрением.

На самом деле все это звучало как бред сумасшедшего, но, с другой стороны, в этом эпизоде был элемент действия, которого, по мнению Сильвии Лоуэлл, как раз не хватало в моем романе. Даже я сам, автор, понимал, что Голливуду не могут понравится главы, в которых три психа только и делают, что болтают, сидя в полуподвальной квартире. Я понимал, что нужно Голливуду, хотя и не собирался ему угождать. Да и вообще, — спрашивал я себя, — когда эти голливудские ребята в последний раз читали книгу? Ни один уважающий себя автор не должен писать для Голливуда. Нельзя писать ни для Сильвии Лоуэлл, ни для Стива Сэймита. И самое главное — ни при каких обстоятельствах не следует писать для себя. Если уж вы собираетесь что-то написать, то пишите лучше для клиентов «Старбакса». Вот тот безмозглый, безликий, бессмысленный мэйнстрим, без одобрения которого ни писатель, ни художник никогда не добьется успеха. Только благодаря клиентам «Старбакса», Моцарт, Ван Гог, Оскар Уайльд, Эдгар По и сам Иисус умерли нищими, чтобы достичь бессмертия.

Время летело стремительно и порывисто, словно на стрекозиных крыльях. Фокс добыл и грузовик, и навоз. Мы с Клайд несколько раз сходили в кино, один раз поужинали при свечах в итальянском ресторанчике, а потом прошлись под ручку — беспечные и невинные, как два ангела, — по солнечным улицам Гринвич-Виллиджа. Однако в ночь, назначенную для операции «Слоновье дерьмо» номер три, все мы были собранны и решительны. Фокс, понимая, как и все мы, степень опасности, заранее договорился с Тедди, чтобы тот с помощью своих бомжей устроил какой-нибудь отвлекающий маневр за несколько кварталов от «Старбакса». Мы ждали в кабине реквизированного грузовика, и как только мимо нас с воем пронеслись полицейские машины, двинулись к цели. В мгновенье ока мы оказались у «Старбакса», Фокс дал задний ход и подъехал вплотную к тротуару. Затем мы с ним выскочили из машины — на нас были перчатки и комбинезоны, которые он где-то подтибрил для этой операции — и примотали два троса от брезентовой подстилки к основанию фонарного столба. Клайд пересела на место водителя и оставалась на шухере, но к счастью, все обошлось благополучно, и ее помощь не понадобилась. Уж не знаю, что бы мы стали делать, если бы появилась полиция. Через девяносто секунд после начала операции Клайд медленно тронулась с места, тросы натянулись, оставляя за собой брезент, — и почти тонна отборного навоза с громким, чмокающим ласкающим ухо звуком шлепнулась на тротуар у дверей «Старбакса». Еще через шестьдесят секунд мы закинули тросы и брезент обратно в кузов, и свободный от дерьма грузовик унес злоумышленников в неизвестном направлении.

Мы с Клайд выскочили возле моего дома, а Фокс погнал машину дальше, чтобы где-нибудь от нее избавиться. Я сразу отправился в душ, а когда вышел оттуда, обнаружил приятный сюрприз. Клайд сидела на ковре в трусиках и лифчике, в руке у нее была «крышеломка», а рядом стояла бутылка дорогого коньяка и три полных стакана. Она только что сделала глубокую затяжку и теперь, улыбаясь сквозь дым, похлопывала рукой по ковру, приглашая меня сесть рядом. Я, будучи человеком скромным, сначала натянул джинсы, а потом уже присоединился к ней, чтобы заняться коньяком и «крышеломкой». Помню, что она меня поцеловала, и я почувствовал божественный вкус коньяка у нее на губах.

Фокс вернулся через несколько часов, когда мы уже ползали по ковру на карачках. Избавившись от грузовика, Фокс успел еще заглянуть в какой-то парк и оприходовать с Тедди и его друзьями пару бутылок дешевого вина. При этом они договорились еще об одной затее, которая должна стать кульминацией нашей войны со «Старбаксом». Фокс отказался посвящать нас в подробности плана. Он сказал только, что главным действующим лицом на этот раз будет Тедди. Как мы с Клайд его не умасливали, он не выдавал секрета и твердил только, что это будет «самая крутая из всех затей».

— Будет лучше, — заявил Фокс, — если вы ничего не будете знать заранее. Увидите все по ходу дела.

Потом он принялся учить меня литературному мастерству:

— Запомни, Уолтер, — сказал он. — Самые захватывающие книги получаются тогда, когда автор пишет и сам не знает, чем кончится дело.

Планы Фокса остались для меня неизвестными, а чем кончится дело, я конечно, не знал. Не знал я и того, что это дело будет для нас последним.

То, что вы сейчас прочтете, написано уже после всего случившегося и составлено частично по моим собственным впечатлениям, а частично — по рассказам Клайд и Фокса.

Я не знаю, как Фоксу удалось заставить ребят из «Старбакса» взять на работу Тедди — но, тем не менее, они это сделали. Видимо, они даже не заглянули в его резюме, иначе, я думаю, его не подпустили бы к кофейне и на пушечный выстрел. Скорее всего, Фокс самолично написал ему резюме. Как бы то ни было, они приняли Тедди на работу, и теперь через витрину «Старбакса» было видно, как внутри мелькает его огромная черная фигура. Иногда он меня замечал, бурно приветствовал и принимался жестами зазывать внутрь, но после операции «Слоновье дерьмо» я предпочитал там не светиться.

Прошла почти неделя, и ничего особенного не произошло. Навоз собрали и увезли за старбаксовский счет «Братья Лингини», или как там называется эта фирма, — в общем, те, кто занимается уборкой больших куч навоза возле гурманских кофеен.

Клайд, вероятно, знала больше меня о новой затее Фокса. Может быть, он доверял ей настолько, что рассказал весь план. Не знаю, так ли это было, и вряд ли когда-нибудь узнаю, да и неважно все это. Фокс был прав, когда говорил, что в каждой шутке есть привкус грусти и гнева. Но все-таки он не смог предвидеть, к чему может привести игра с человеческими жизнями. Я не собираюсь вставать на котурны моралиста — я и сам виноват не меньше Фокса, а может быть, и больше — это как посмотреть. Вины вокруг нас всегда много — не меньше, чем посетителей в «Старбаксе».

Попытаюсь изложить по порядку все, что я знаю о событиях, которые привели нас к краху.

В результате происков каких-то нечестивцев или же по капризу судьбы, некто Мордехай Гофман, большая шишка в местном еврейском коммьюнити и любитель публичных акций, получил известие о том, что новая кофейня «Старбакса» располагается в точности на месте одного из первых нью-йоркских еврейских кладбищ. Соответствовало ли это сообщение исторической правде — теперь уже неважно, как с самого начала это оказалось неважно и для Мордехая Гофмана. Мордехай, как большинство самозваных политиков в наше время, только и ждал, в защиту кого бы выступить и какой бы парад возглавить. Он оседлал тему еврейского кладбища, как казак своего коня, и вскоре «Старбакс» уже пикетировала толпа новоиспеченных протестантов, в основном ортодоксальных евреев библейского вида, а также присоединившихся к ним оборванцев из числа местной шпаны. Это было колоритное зрелище, но оно, само собой, не могло испугать «Старбакс» и остановить его собственных яростных приверженцев, полных решимости и дальше наслаждаться своим мокко-латте без кофеина.