Последний в Мариинском дворце. Воспоминания министра иностранных дел - Николай Покровский

На этом деле в особенности ярко выяснилось, что на стороне податных реформ – только финансовая необходимость, а все политические партии, и левые, и правые – одинаково против них, и если говорят громкие фразы о необходимости коренных преобразований в деле обложения, то исключительно потому, что не надеются на их осуществление, а кроме того, требованием общих реформ рассчитывают задержать частичные. Это политическое лицемерие особенно ярко проявлялось у кадетов.

Но что с возу упало, то пропало: городской налог удалось все-таки преобразовать и, по отзывам специалистов, данным вне влияния временных обстоятельств, это преобразование оказалось удачным, переоценка недвижимостей была произведена энергично и довольно уравнительно. Главный дефект нового положения заключался в способе обложения незастроенных городских недвижимостей по сравнению с застроенными, особенно со слабо застроенными: последние облагались по своей ничтожной доходности, хотя ценность их могла быть и велика, а первые – по доходу, исчисленному в 5 % от их ценности. Этот дефект предстояло исправить дальнейшему законодательству.

С реформою поземельного налога дело обстояло гораздо труднее. Здесь, как и по налогу с городских недвижимостей, ранее перехода от раскладки к окладной системе надо было произвести оценку земель на одинаковых для всего государства основаниях. Вопрос о такой оценке был поставлен с 1885 г. в Комиссии А.А. Рихтера о земском обложении, но и до сих пор дело это не получило своего завершения. В местном обложении у нас было всегда два течения мысли. Я бы назвал их центробежным и центростремительным. Центробежное исходило с мест: каждое земство, каждый город считали, что для своей потребы достаточно им произвести свою оценку предметов обложения и по ней разверстывать всякие налоги. Объединения, общих начал между разными частями государства совершенно не нужно. Это была старая система первоначального земского обложения. От нее произошла вся крайняя неуравнительность нашего прямого обложения с его пресловутой раскладочной системой. Комиссия А.А. Рихтера исходила из другого начала: она стремилась обосновать земские оценки на общих для всей России приемах, что было, конечно, совершенно правильно, и поставить местное обложение в связь с государственным: расходы, превышавшие местные источники и установленную предельность обложения, должны были покрываться из государственных средств. Эта система, помимо уравнительности обложения в разных частях страны, послужила бы очень серьезною спайкою всего государственного организма. Вообще, нисколько не отрицая необходимости известной автономии местной жизни, так как регулировать все из центра невозможно и даже вредно, я полагаю, что, наряду с такою автономиею, должны существовать и элементы государственной спайки, поддерживающие единство и нераздельность государства. Такими элементами являются общность гражданских и уголовных законов, одинаковость судоустройства и судопроизводства, общие начала податного обложения, общий строй школьной организации, хотя бы и допускающей местные особенности. Не говорю уже об общей воинской повинности, общей монетной системе, таможенном объединении и единстве внешнего представительства: эти элементы необходимы даже при федеративном устройстве. Я думаю поэтому, что в таком государстве как Россия оценки предметов обложения должны производиться правительственными органами, конечно, с участием местных сил; и не государственные налоги должны разверстываться по местным оценкам, а, наоборот, местные налоги должны составлять добавку (centimes additionnels[392]) к государственным. Эта мысль не была, однако, окончательно договорена комиссиею А.А. Рихтера. Из всех ее трудов силу закона получили только Правила об оценке недвижимых имуществ[393]. Но оценка была поручена не правительственным органам, руководимым из центра, а земским учреждениям и за их счет. Те усмотрели в попытке произвести новые оценки две опасности: во-первых, ограничение своей самостоятельности и, во-вторых, угрозу увеличения государственного обложения по новым оценкам. Сразу же началась обструкция, и до 1899 г. почти ничего сделано не было. Тогда попробовали внести в дело кое-какие поправки: улучшили самую организацию оценочных учреждений и дали по одному миллиону рублей в год пособия из казны[394]. Но и это ни к чему не повело: оценки продолжали идти донельзя медленно, потому что корень зла заключался в самом поручении дела земским учреждениям. Следовало бы попросту взять оценочное дело всецело в руки государства, а затем, когда оценка была бы закончена, сделать ее обязательною и для местного обложения. Но рассчитывать на проведение такого проекта через Государственную думу было совершенно невозможно: если земства медлили с оценками, опасаясь повышения сборов, то они, с другой стороны, не желали выпускать их из своих рук, так как боялись именно того, что казна окончит эти оценки гораздо быстрее. Поэтому надо было ожидать, что протесты против передачи оценочного дела в руки правительства будут самые решительные. Мы внесли ввиду этого законопроект о том, чтобы улучшить самые основания правил об оценках и одновременно установить крайний срок для их окончания – шесть лет; в случае невыполнения работы к этому сроку все оценочное дело переходило бы в руки податной администрации, и оценки производились бы ее распоряжением[395]. Но и этот законопроект так и остался не рассмотренным Государственною думою, а потому переход к окладной системе земского обложения до сих пор не состоялся. Пока что мы проектировали пересмотреть губернские оклады налога для его раскладки, благодаря чему сумма налога более чем удваивалась, но все-таки была незначительна – 30 с небольшим миллионов на всю Россию. Но и этот проект до войны не был рассмотрен[396]: только уже по случаю войны это увеличение было прямо приведено в исполнение[397]. Так тяжело шло дело реформы нашего поземельного обложения. Земские деятели постоянно ссылались на то, что земля – главный источник земского обложения. Они настаивали даже на полной уступке и государственного поземельного налога земствам. Вопрос об этом подымался издавна. Министры финансов смотрели очень пренебрежительно на этот налог, дававший до 1906 г. едва 9 милл[ионов] руб[лей]. Был проект передать его земским учреждениям на 10 лет со специальною целью производства мелиоративных работ. Это был бы очень серьезный ущерб для всей системы прямого государственного обложения и лишило бы навсегда надежды на возможность реформы поземельного налога, раз этот налог был бы всецело отдан земствам без всякого участия финансовых органов государства в его распределении и взимании. К счастью, это не состоялось; но все же именно сопротивление земств, т. е., в конце концов, землевладельцев, мешало до сих пор какому бы то ни было прогрессу в этой области.