Адвокат по сердечным делам - Наталья Борохова

– Ну, а как же вы?

Машенька покачала головой.

– Я с утра привыкла пить только чай, – сказала она и взяла в руки чашку.

Она сидела напротив него в шелковом халатике, который ей, конечно же, одолжила его жена. Но даже в этой немудреной одежке девушка казалась ему обворожительной. Ее светлые волосы рассыпались по плечам в легком беспорядке, на лице не было видно и грамма косметики, и все в ней дышало такой свежестью, присущей только молодости, что Александр Юрьевич напрочь потерял аппетит. Он машинально жевал омлет, не ощущая его вкуса. Он представлял себе ее постель, еще сохранившую тепло и запах ее тела. Он видел, как она потягивается после сна в этой своей ночной рубашке, в которой она была накануне. Через тонкую материю он ощупывал взглядом изгибы ее молодой гибкой фигуры: чувствовал руками плотную грудь, восхищался упругостью ягодиц…

– Вам не нравится? – спросила она с беспокойством, отодвигая от себя чай.

– Мне? – удивился он, с горечью осознав, что все же находится не в спальне, а всего лишь в кухне. – Мне все нравится. Вы потрясающе готовите.

– Тогда почему вы ничего не едите?

– Просто я отключился, – честно признался он.

– Вы выглядели таким странным, – сказала она, чем перепугала его окончательно. Он решил, что она умеет читать мысли. – У вас неприятности?

– Да нет. Просто некоторые трудности… На работе.

Александр решил, что ему не стоит говорить гостье о сложностях во взаимоотношениях с его женой. В какой-то степени именно она, Машенька, стала невольной причиной их разногласий. Но теперь, когда ему довелось узнать, какова она, он был даже рад, что судьба преподнесла ему такой сюрприз. Кроме того, Александр чувствовал необычайную легкость от осознания того, что жена не обладает умением угадывать его тайные желания. В противном случае она вряд ли разделила бы с ним его радость.

– Трудности бывают у всех, – сказала Машенька, оценивающе глядя на него. Она налила себе в чашку свежий чай и решила сменить тему: – Я знаю, что ваша жена – редактор журнала, – сказала она, и Александр оторопел. Каким-то непостижимым образом девушка следовала ходу его мыслей! Как она догадалась, что именно сейчас он думал о Евгении?

– Да, – нехотя признался он. – Она – главный редактор журнала «София».

– Она очень умная и сильная женщина.

– Да, – сдержанно ответил Александр, удивляясь, куда девалась хваленая сила Евгении, когда ей довелось столкнуться на дороге с этой маленькой беззащитной девчонкой. Даже сейчас разговор о ней вызывал в нем глухое раздражение, и Мария по его тону почувствовала, что это не самая лучшая тема для разговора.

– У вас чудесные дети, – продолжила она. – Дочка – сама прелесть, и сын – совсем уже взрослый и самостоятельный мужчина.

– Да, – ответил он, и мысль о Василисе немного смягчила его, сняла напряжение.

– Тогда у вас нет повода для печали, – заключила она, а он покачал головой, как бы показывая, что все не так просто. – Нет-нет, не отрицайте. Чудесные дети – раз! – Она начала загибать пальцы. – Отличная работа – два! Уютный дом – три! И…

– И что же еще? – спросил он крайне заинтригованный.

– И вы сам, – продолжила она.

– Что же такого примечательного во мне?

– Вы очень привлекательны, – сказала она без тени смущения.

– Ох, Маша, Маша! – нарочито покачал головой он, хотя она не могла не заметить, что комплимент явно пришелся ему по вкусу. – Вам никто не говорил, что это мужчины должны говорить женщинам такие вещи, а не наоборот?

Машенька повела плечом.

– Но мне трудно требовать от вас этого, – сказала она и рассмеялась. Ее смех сразу понравился Александру. Он был непринужденный, чувственный, как она сама. Эта девушка была естественна, как сама природа. Швец сам не ожидал, что начнет смеяться вместе с ней.

Их милая болтовня на кухне явно приобретала личный характер, но Александру это даже понравилось.

– Я не настолько толстокож, Машенька, и не настолько слеп, чтобы не видеть ваших неоспоримых достоинств, – сказал он. – Вы – само очарование, и вам не нужно требовать от мужчин комплиментов. Они должны говорить их вам сами.

Он вдруг подумал, что у такой девушки обязательно должен быть мужчина. Конечно, она была еще слишком молода для того, чтобы иметь мужа и детей, но любящий ее человек должен был где-то быть определенно. Неизвестно почему, но это его сильно взволновало.

– Наверняка у вас есть кто-то, кто говорит вам эти приятные вещи постоянно, – сказал он, чувствуя неловкость оттого, что плохо замаскировал свое любопытство.

Но Машенька только покачала головой:

– Представьте себе, что такого человека нет.

– Ни за что не поверю!

– Увы, но это так! Я не буду жаловаться на отсутствие внимания со стороны мужчин, но их намерения для меня всегда очевидны. Они не желают видеть во мне живого человека, их влекут – как вы там говорили? – мои внешние достоинства. Мне предлагают содержание, но не любовь. Ведь у меня нет богатых родителей. Впрочем, вы наверняка знаете мою историю…

Александр смутно помнил, что жена рассказывала ему какую-то печальную мелодраму из жизни потерпевшей. Тогда он слушал ее вполуха, не особо вдаваясь в подробности жизни неизвестной ему «дворняжки». Там еще фигурировал какой-то папа Жора или дядя Степа, скрытый педофил, покупающий детскую любовь за конфеты. На тот момент весь этот романтический бред его не заинтересовал абсолютно, особенно если учесть, что по телевизору тогда как раз транслировали полуфинал Кубка мира по хоккею.

Но теперь он жалел, что отнесся так легкомысленно к рассказу жены о Маше.

– Конечно, я помню, – соврал он. – Такая печальная история… Она тронула меня до глубины души… Но неужели вы сами не испытывали к кому-нибудь романтических чувств?

Она посмотрела на него и улыбнулась, широко, открыто:

– Может быть. Но я даже сейчас не могу сказать определенно, что это было: любовь или юношеская блажь? Ведь мне только двадцать два года.

Александр, посмотрев на нее, вдруг тоже захотел стать моложе. Ах, если бы ему было сейчас двадцать пять, ну, или хотя бы тридцать… Боже мой! О чем он думает? Ведь у него есть жена и дети.

Машенька заметила, что лицо мужчины на миг озарилось улыбкой, стало моложе и привлекательнее, но потом улыбка погасла, словно кто-то внезапно отключил живительную энергию. Ей было несложно догадаться, что с ним происходит.

– А вы влюблены в свою жену? – спросила она. – Евгения – красивая женщина.

Да, Евгения Швец была очень привлекательна. Но, что ни говори, ей все-таки уже сравнялось сорок, и по сравнению с юной Машенькой (теперь он видел это со всей очевидностью) она явно проигрывала. Причем дело было не столько во внешности, сколько в ее внутреннем настрое. Женя была полна комплексов и предрассудков, как какая-нибудь воспитанная при социализме пожилая тетка. А их гостья была внутренне свободна и совершенно раскованна и тем самым чертовски притягательна для него.