Мумия в меду - Татьяна Коростышевская

– Лезь туда.

Я опустилась в желтоватую непрозрачную жидкость:

– Объясни мне про женщин.

– А чего объяснять? Змейки не для рашуков, мы их только создаем.

– А для кого?

– Ну вообще мы создавали вас для дайгонов, идеальных охранниц, идеальных спутниц. Это традиция, которая почти исчезла, если ты понимаешь, о чем я говорю.

– То есть, – возмутилась я, всплеснув руками, отчего вода пошла волнами, – ты сделал меня для своего капитана?

– Не хочешь капитана, можешь попробовать охранять Итиеша, – хохотнул мальчишка. – Он тоже дайгон.

Я фыркнула:

– Хорошо, что я скоро умру.

– Ты не умрешь, Тайка. – Мальчишка склонился к куче браслетов, высящейся на кафельном полу. – Во-первых, браслеты, скорее всего, справились с твоим редким аутоиммунным заболеванием.

Он проговорил последние слова, кривляясь и явно пародируя мой тон.

– А если этого будет недостаточно, мы подлечим тебя в регенерационной капсуле. Наши технологии справлялись и не с такими проблемами.

Ну да, если сравнить, каким был его капитан, когда я его первый раз увидела, и каким он стал сейчас, можно поверить и в мое излечение.

Рашук надел на меня пару браслетов.

– Я ненавижу Нага, – сказала я в пространство. – Если у меня будет выбор, я предпочту сердцееда.

– Нага? – Вторая пара браслетов щелкнула на запястьях. – Ну, видишь, вы уже почти подружились, он доверил тебе свое имя.

– Я застала его с Лерой, – начала я ябедничать. – Они занимались сексом, я вошла и испортила им все малину.

– Наг ее вот так обнимал? – быстро перебил меня Рашук и показал как.

– Похоже, – я приподняла руки, принимая на них еще пару браслетов.

То ли от того, что я сидела в непрозрачной воде, то ли еще по какой причине, но браслеты, соприкоснувшись с моей кожей, теряли серебристый цвет, становясь прозрачными, почти невидимыми. И еще, кажется, они сползали по плечам к груди, обволакивая тело плотным коконом.

– Тогда при случае передай разлучнице от меня одно слово.

– Какое?

– Муравейник.

Я ничего не поняла, но расспрашивать дальше не стала. Было сонно и как-то томно, кожу изнутри будто покалывали тысячи тоненьких иголочек. Ощущение было скорее приятным.

Рашук бормотал что-то себе под нос, подхихикивал и все надевал на меня части доспеха. Когда последние кольца защелкнулись на моих запястьях, он удовлетворенно хлопнул в ладоши:

– Вставай! Походи, привыкни к ощущениям.

Доспех был абсолютно прозрачным, поэтому, чтоб не выглядеть голой, я натянула поверх свой сарафан. Мокрый ниже плеч парик прилип к спине. Почему я его не сняла, перед тем как ванну принимать? А, плевать.

– Ты меня каким-то чудовищным весом доспеха пугал, – я попрыгала на месте. – Почему я тяжести не чувствую?

– Через несколько часов все ощутишь, в полном объеме, – зловеще пообещал мальчишка.

Было почти десять. Тимур все так же сидел на диване, уставившись в одну точку.

Я опустилась в кресло, у которого стояли домашние тапки.

– Да уж, Таисия Вереск, – сказал из коридора Рашук.

Тимур отмер, услышав кодовое слово, и начал свое пикаперское соблазнение по второму кругу. Это было страшновато. Рашук неподвижно стоял в коридоре, наблюдая, как я собираюсь справляться с новой проблемой.

Я улыбнулась Тимуру и подала свою реплику. Текст повторялся практически дословно, в какой-то момент я стала получать удовольствие от фантасмагоричности происходящего.

– Тебе, наверное, неудобно в кресле? Давай, ко мне. Диван длинный, мы вдвоем поместимся.

Я вытаращила глаза. Про диван уже было?

– Фильм какой-нибудь могу поставить. Ты что хочешь посмотреть?

Я посмотрела на настенные часы. Секундная стрелка подползла к верхней точке.

– Сегодня, в двадцать два ноль-ноль я хочу смотреть на пожар.

За окном рвануло, запикали автомобильные сигнализации. Меня буквально вынесло из кресла. Левитрон направлял движения. Я практически парила над полом. Шторы разъехались в стороны. «Пирамида» полыхала багровым заревом, через плечо я укоризненно посмотрела на Рашука. Потешная, говорите, дымовуха?

– Это торговый центр? – взвизгнул Тимур.

– Он самый. – Я сдернула с головы парик и тряхнула своими волосами. – ТЦ «Пирамида» – надежда и оплот городской экономики. Правда, красиво?

Я куражилась, кривлялась, в меня будто вселился бесшабашный дух трикстера.

– Ты блондинка!

– Иногда, – я захохотала, глядя, каким испугом искажается лицо незадачливого пикапера. – Если ситуация того требует.

– Что тебе от меня нужно? Денег?

– Денег всем нужно, – я подошла к парню, чтоб через его плечо показать язык безмолвному Рашуку. – Только твоих финансов мне для счастья не хватит.

– Тогда чего?

По щетинистым щекам детинушки потекли слезы.

– Не бойся, мышонок. Я тебя не обижу. Замри и слушайся дядю Рашука. Отомрешь на слово «синхрофазотрон», его вряд ли кто-нибудь произнесет при тебе случайно.

На улице была суматоха, истошно выли пожарные сирены, из громкоговорителей звучали неразборчивые мужские голоса. Началась эвакуация.

– Что теперь? – через плечо неподвижного Тимура спросила я своего учителя.

Мне показалось, что я увидела в глазах Рашука тень такого ж, как у Тимура, испуга.

– Лети, змейка, – сказал мальчишка. – Я буду ждать тебя здесь.

Он взял меня за руку, мы вышли на балкон.

– Меня заметят.

– Не заметят. – Он потянул за бретельки сарафана, который тут же упал к моим ногам. – Доспех сделает тебя невидимой.

– А ты не мог мне заранее полную инструкцию пользователя надиктовать? – за сварливым тоном прятался страх, потому что высоты я боялась.

– Ты не пользователь, госпожа моя, ты владелица, – он проговорил это благоговейным шепотом, а потом толкнул в грудь, перебрасывая через невысокие перила.

Я даже заорать не смогла, таким невыразимым ужасом меня накрыло. Я зажмурилась до слез, сжала зубы до скрипа и досчитала до десяти. Этого хватило бы на то, чтоб свалиться с высоты восьмого этажа и разбиться в лепешку. Осторожно открыв глаза, я убедилась, что левитирую, зависнув напротив Рашука.

Он показал что-то такое руками. Я повторила жест, меня развернуло и я, вытянув вперед правую руку как чертов супермен, полетела в сторону «Пирамиды». Внизу копошились люди. Полицейские гнали от стен стайку нарядно одетых барышень. А ведь это я уже вторую вечеринку людям порчу. Сначала покушением на Баринова, теперь вот – взрывом и поджогом.