Мумия в меду - Татьяна Коростышевская

Наг уже отвлекся от меня, подошел к Баринову, с видом доктора Айболита осмотрел ссадины у того на шее, затем достал из кармана плоскую коробочку и почтительно передал ее хозяину. Аристарх, не мешкая, ее открыл, извлек два золотистых шарика и бросил их в рот. Сережа, растерянный и виноватый, подал начальству открытую бутылочку минералки – запить.

– Таечка, дорогая, иди ко мне, – раскрыл Аристарх объятия.

– Хорошей прогулки, – сказал Наг мне в спину.

Я обернулась. За плечом Нага стоял Никита Петрович, судя по его лицу, находящийся на грани апоплексического удара.

Прогуливать меня решили за городом. Поэтому, погрузившись в два бронированных автомобиля, дружная компания, состоящая из меня, Баринова, четверки наружки, одного немногословного личного телохранителя и двух водителей, отправилась в охотничий домик, который, как мне пояснили, находился неподалеку от Славигорского водохранилища.

В пути я была абсолютно беззащитна перед пощипываниями, оглаживаниями и быстрыми поцелуями в разные части тела. Кажется, в охотничьем домике меня собираются… гм… поиметь. Жаль, месть свершится уже сегодня, а мне уже хотелось этот момент оттянуть. В Аристарха как будто каким-то волшебством вдохнули жизнь и молодость. Он вел себя как озабоченный мальчишка, даже всхлипывая от нетерпения. Мне показалось, что кожа на его руках стала мягче и макушка теперь не просвечивала сквозь волосы.

Мы почему-то не съехали на кольцевую сразу от «Пирамиды», а стали петлять по узким улочкам центра города. Особых пробок не было, вообще-то эта часть города была закрыта для частного автотранспорта, но водитель открыл окно и установил на крыше синюю мигалку, позволяющую обойти запрет. Невзирая на будний день, гуляющего народа в центре было много, работали уличные кафешки, уличные музыканты стояли, кажется, на каждом углу, и поодиночке, и небольшими ансамблями. Я смотрела в окно, борясь с желанием заехать любвеобильному господину Баринову в лоб. Сопровождения он абсолютно не стеснялся, подол сарафана, понятно, что моего, был сдвинут к бедрам, голые колени поблескивали в полутьме салона. «На голову мне его задери, придурок!» – зло подумала я.

На углу рыночной площади у розовой клумбы стола тележка мороженщика.

– Хочу мороженое, – сказала я капризно.

– Сейчас тебе купят, – дядя Арик отвлекся от моих коленей.

– Сама хочу купить, – я кривлялась как маленькая девочка. – Дай мне денег, пожалуйста.

Наличных у Баринова, разумеется, при себе не было. Несколько купюр нашлось у шофера. Я смяла в ладони бумажки и попыталась открыть дверь. Было заблокировано, поэтому шофер выскочил из машины и открыл дверцу снаружи. Арик оставлять меня не захотел, выбравшись из машины следом.

На улице было шумно, из боковой улочки на площадь выходил строй барабанщиков и горнистов. Славигорск гордился своим марширующим оркестром, и градоначальник выгонял их на улицы при каждом удобном случае. Музыканты отсекли нас от машин, но четверо охранников были рядом. Мороженщик слегка офонарел от обилия черных одинаковых костюмов, я сунула ему деньги и ткнула пальцем в витрину:

– Медовый шарик, пожалуйста.

Оркестр играл вальс «Дунайские волны». Я лизнула лакомство, обернулась к спутнику, чтобы сказать что-нибудь нейтральное. Но Аристарх Евгеньевич властно привлек меня к себе и поцеловал. Я почувствовала резкий вкус ментола. Поцелуй становился жарче и глубже, я боролась с тошнотой и желанием отстраниться, Баринов вжался в меня всем телом, демонстрируя мужскую готовность. Я разжала руку, мороженое упало на асфальт.

Аристарх отстранился на мгновение, чтобы перехватить воздуха, и я заметила синюшную каемку вокруг его губ.

– Человеку плохо! – заорала я. – «Скорую»!

Барин, закатив глаза, рухнул на мое мороженое, охранники подскочили. Кто-то в толпе уже вызывал медиков. Музыканты, сломавшие строй, толпились вокруг, на медных трубах играли солнечные зайчики.

– Не успеем до больницы, – сказал один из охранников.

– «Скорую» надо! – истошно заорала я. – Дефибрилятор. Да сделайте же что-нибудь!

Машина с красным крестом подъехала через три минуты:

– Сердцебиение есть, – сказал врач. – Грузите.

– Я с ним, – подбежала я к машине «Скорой».

– Вы родственница?

– Невеста.

– Залезайте, – разрешил врач.

Охранники попытались повторить мой маневр.

– Все невесты? – весело проорал врач. – Многоженство в нашей стране запрещено, как и гей-браки.

И подмигнул мне безо всякого мужского интереса. Я готова была его расцеловать Хотя, если мои поцелуи вызывают сердечные приступы, пожалуй, воздержусь.

Баринов был без сознания. И глядя на его неживое лицо, я ощутила и радость, и злость, и удовлетворение. Ты сдохнешь, скотина. Очень скоро и крайне мучительно.

У приемного покоя больницы я вышла первой, посмотрела вослед каталке, на которой увозили Баринова, и спряталась за колонной, потому что вслед за «Скорой» подъехали машины охраны.

Что ж, первую ступеньку я преодолела. Сегодня господин Баринов до своего компьютера не доберется. Я поцеловала браслеты. Молодцы, девочки.

Наг

Змейка от него сбежала, воспользовавшись лифтом. Какая скорость! Даже не позволила ему объясниться. Это ревность?

Дайгон улыбнулся. Ничего, ночью он найдет ее и уже не отпустит. Рой появился в конце коридора, неся слегка наотлет бутылочку с красителем. Пилюли для Баринова были готовы, им оставалось их только раскрасить.

– Размолвка?

– Малышка ревнует.

– Понятно. – Рой прошел в лабораторию, подхватил с пола резиновую мумию и бросил ее в саркофаг. – Рашук счастлив, что нашел нам стальную змейку?

– По всей видимости, да.

– Что собираетесь с ней делать, капитан?

– Мы не можем ее здесь оставить.

– Это понятно. Значит, у нас новый член экипажа?

– Она прекрасно впишется в него.

– Я довольно старый рой, – он уже налил краситель в стеклянную плошку и теперь, подхватывая пилюли пинцетом, одну за одной опускал их туда, – и помню стальную змейку, служившую вашему прадеду. Она была хороша.

– Да?

– Но Таисия лучше.

Пилюли быстро просохли под лампой, Наг положил их в контейнер и вышел из лаборатории. Рой последует за ним чуть позже. Им не стоит показываться на людях вместе. В пентхаусе царил переполох. Наг остановил бегущую горничную.

– Блондинка новенькая, ну знаете, ногастая такая, – девушка показала руками что-то перед грудью, – покалечилась. Барин рвет и мечет.

Покалечилась? Он сбежал по лестнице не в силах ждать лифта. Таисия мелко дрожала в объятиях Аристарха Евгеньевича. Ран Наг не заметил, зато заметил хитрый блеск зеленых глаз. Его змейка что-то задумала.