Папины дочки - Тасмина Перри

Она быстро миновала аллею и свернула в сторону дома. Ее злила собственная слабость. Вот она опять расплакалась из-за Джонатана, из-за того, что он такой холодный и бесчувственный. И даже злилась на Джека Кидмана, что он взволновал ее. Она решила пойти пешком и, увидев детей, еще больше расстроилась. Но дома ее ожидал сюрприз. Когда она поднялась по лестнице в спальню, то увидела Джонатана, лежавшего на постели в халате. Волосы у него были влажные и пахли шампунем.

— Что ты делаешь дома так рано?

— Я мог бы и тебя спросить о том же, — резко ответил муж, не обращая внимания на ее плохое настроение. — Ты что, сегодня не играешь в теннис?

— Сегодня у меня спа-процедуры, — отозвалась Венис, — но я не пошла. — Она положила пиджак на спинку кровати. — А ты так и не ответил, почему ты дома. Что-то случилось?

Впервые она застала его в такое время, и это пробудило у нее уже давно дремавшие подозрения. Может быть, она зря беспокоилась, но все же странно…

— Я что, не могу позволить себе прийти домой пораньше? — рявкнул Джонатан, вскочив с постели и пройдя в гардеробную с полотенцем на шее. Он сбросил с себя халат и стал перебирать костюмы на вешалках. Остановился на розовой рубашке и темно-серого цвета тройке. — Я должен был встретиться с клиентом, но он отказался, если тебе так интересно. — Он встал перед зеркалом, приложив костюм и осмотрев себя с головы до ног. — Можем поехать поужинать. Например в какой-нибудь греческий ресторан.

Венис вздохнула, чувствуя себя усталой и обиженной, но ссориться с мужем не хотела. Она осторожно подошла к нему сзади и уперлась подбородком в его плечо, обвив руками талию и поглаживая его упругий мускулистый живот.

— Я бы предпочла остаться, — прошептала она, — и использовать это время по назначению.

— По назначению? — переспросил Джонатан, высвободившись из ее объятий. — Это как?

— У меня подходящий день для зачатия, — немного смущенно пояснила она. — Дорогой, разве мы не собирались это сделать? Давай же попробуем!

Джонатан отстранил ее руку и уставился на нее ледяным взглядом.

— Я хочу, чтобы ты прекратила планировать секс, как какие-то военные операции. Я не могу заниматься этим по команде.

Венис подавила всколыхнувшуюся ярость.

— Я не понимаю, с чего вдруг ты стал таким романтичным! — воскликнула она, сверкнув глазами. — Время уходит; надеюсь, ты это и сам понимаешь. — Она почувствовала, что сейчас захлебнется слезами, и замолчала.

— Господи, — проворчал Джонатан, отойдя от нее на несколько шагов.

Венис всхлипнула и вдруг решительно повернулась к нему.

— Мы только о ребенке и говорим! — воскликнула она. — Все ждут этого, ты что, не замечаешь? А врач сказал, что у меня близка менопауза, почти не осталось шансов на зачатие — всего лишь три месяца, в крайнем случае четыре! Если мы не будем стараться, то это конец! Нельзя больше тянуть! — Венис заплакала, и слезы ручьем потекли по ее щекам — она не смогла скрыть свой гнев и отчаяние.

— Ах вот в чем причина твоих истерик! — язвительно ответил Джонатан. — Наступающий климакс! Отсюда все слезы и вопли! — Он прошел в другую комнату и взял флакон с туалетной водой. — Значит, ужинать ты не едешь?

Венис стояла к нему спиной, глядя в окно на улицу; теперь она только молча вытирала глаза.

— Очень жаль, — ядовито добавил он, — потому что я собирался обсудить с тобой кое-какие деловые вопросы.

Она повернулась и посмотрела на него заплаканными, красными глазами.

— Мы можем обсудить их дома. Для этого совсем не обязательно ехать в ресторан.

— Ну что ж, в таком случае обсудим дома, — начал он, остановившись перед зеркалом и проверяя, все ли в порядке с костюмом, галстуком и рубашкой. — Как я понимаю, у Венис Бэлкон появилось еще одно выгодное предложение в понедельник после полудня.

— Да, появилось, — ответила Венис, взяв стакан с минеральной водой.

Со времени их свадьбы Джонатан постоянно отслеживал все ее дела. Он был осведомлен обо всех заказах, за которые бралась Венис, но помогал с рекламой ее проектов и вложил два миллиона фунтов в развитие ее бизнеса, на которые она арендовала помещение для своего магазинчика на Фулхэм-роуд. Джонатан был главным совладельцем ее предприятия — ему принадлежало сорок пять процентов акций компании; финансовый директор Джеффри Грэхэм располагал тремя процентами, а Каролина, дизайнер и главный художник, владела только одним.

— Я пришел к выводу, что больше не могу тратить средства на посторонние цели, — заявил Джонатан, пригладив волосы. — Мы собираемся открывать офис в Женеве в конце года, на это потребуются деньги, поэтому, дорогая, я боюсь, что больше мы с тобой не можем оставаться партнерами.

Венис охватила паника. Конечно, муж был не очень приятным деловым партнером, деспотичным и стремящимся все контролировать, но все же благодаря его участию ее предприятие развивалось. Без поддержки Джонатана не смогла бы открыть свое дело. Джеффри был предан ей и готов был сделать все, что угодно, но он не располагал ни средствами, ни влиянием и связями, доступными Джонатану.

— И что я теперь должна делать? Ты мой инвестор и мой партнер, как мне быть дальше?

— У меня много партнеров и много проектов, — смеясь, возразил он, — но ты права: так просто я уйти не могу, поэтому вместо себя я хотел предложить кое-кого другого. Это должен быть человек прагматичный, предусмотрительный и с хорошей деловой хваткой. Я знаю, иногда тебе не нравится то, что советую, но придется смириться.

— Кого ты хочешь предложить? — поинтересовалась Венис, нервно вертя кольцо на пальце.

— Твоего отца, — коротко ответил он.

Поначалу она решила, что он просто издевается над ней. Но нет, судя по всему, он говорил серьезно и находил свое предложение весьма удачным.

— Но каким образом… как ты себе это представляешь? — прошептала она в замешательстве. — Господи, Джонатан! Ты же знаешь, какой он тяжелый человек. Он способен нанести удар в любой момент, от него же можно всего ожидать! Я не могу, слышишь, не могу работать с ним! Ты не имеешь права так подставлять меня!

Джонатан невозмутимо надел на палец бриллиантовое кольцо и чуть заметно улыбнулся.

— Вспомни о моих сорока пяти процентах — и станешь сговорчивее.

— Сок, чай или мартини? — спросила Серена у сидевшего рядом с ней на балконе дома Романа Лифея.

— Лучше всего обычной минеральной воды, — ответил он, развалившись в кресле и подставляя лицо солнечным лучам.

С балкона открывался восхитительный вид на Манхэттен и Центральный парк, а дальше, до самого горизонта, — на бескрайние городские кварталы. Невозможно было вообразить себе более комфортного места для обеда, нежели двухэтажный особняк Майкла Саркиса, и более достойной компании, чем Серена Бэлкон.