Японо-китайская война 1894-1895 гг. Неуслышанная война - Михаил Александрович Кутузов

«1. Нынешней нашей акцией мы должны нейтрализовать лживые слухи, распространяемые китайцами в Корее, ослабить влияние Китая в Корее, которое он попытается усилить, и практически усилить наше собственное влияние в этой стране. Полагаю, что для достижения этой цели мы должны проявить осторожность, не выводить наши войска из Кореи, заставить сначала Китай внести предложение о выводе своих войск и вывести их из Кореи.

2. Мы должны добиться внутреннего переворота в Корее, отстранения от власти партии Минов и привлечения к управлению страной их противников или нейтральных лиц. Затруднительное положение, в котором оказался в последнее время Мин Ён Чжун, а также болезнь тэвонгуна (одно время ходили об этом слухи) могут послужить удобным предлогом начать действия. Если мы еще на некоторое время оставим свои войска в Сеуле, то наверняка добьемся поставленной цели. Поэтому мы не должны выводить свои войска вплоть до завершения внутреннего переворота (курсив мой. — М. К.). Отстранение от власти партии Минов и привлечение к управлению страной их противников или нейтральных лиц, на мой взгляд, послужит в будущем интересам Кореи, а следовательно, и интересам нашей страны.

3. После совершения переворота нам следует под предлогом того, что «неспособность корейского правительства справиться со своими бунтовщиками нарушает спокойствие в соседних странах», обсудить этот вопрос с китайским правительством и рекомендовать корейскому правительству провести реформы внутреннего управления. В соответствии с Тяньцзинским договором Япония и Китай получили право рекомендовать корейскому правительству иностранных советников для обучения корейской армии и тому подобное. Идя по этому пути, мы должны действовать в направлении расширения сферы наших рекомендаций».

По сути, эта записка в самом сжатом виде содержала программу активной политики Японии по полному подчинению Кореи своему влиянию. Армии, как можно понять из документа, отводилась роль фактора силового давления, но о войне с Китаем речи не шло. Но именно эта телеграмма послужила тем последним доводом, который был нужен для принятия решения о начале войны. Инструкции посланнику Отори были отосланы на следующий день, то есть 14 июня. По иронии судьбы из-за крайне плачевного состояния корейских телеграфных линий инструкция шла целых четыре дня, а за это время многое изменилось…

16 июня Осима высадился в Инчхоне, где его встретил Сугимура и передал письмо Отори и распоряжение Генерального штаба оставаться в Инчхоне до тех пор, пока посланник Отори сочтет нужным. Осима выполнил распоряжение, однако разместил солдат не в порту, а на выходе из города, на сеульской дороге. Из бесед с офицерами Генерального штаба, прибывшими с экспедиционным корпусом, Сугимура понял, что военные считают необходимым открыть военные действия с Китаем, и мирное разрешение вопроса невозможно. Проблема только во времени: необходимо накопить в Корее достаточное количество сил.

Вернувшись в Сеул, Сугимура изложил свою точку зрения Отори. Посланник, наконец, понял, чего от него хотят. Текст его телеграммы от 18 июня разительно отличается от той, которую он отправил по тому же адресу Министерства иностранных дел четырьмя днями раньше: «По прибытии в Сеул и изучении ситуации на месте мое представление о положении в Корее резко изменилось(!!!). Китайских солдат в Сеуле нет. Восстание тонхаков потерпело поражение, и Чончжу снова занят правительственными войсками. Высадившиеся в Асане китайские войска остаются на месте и никуда не продвигаются. В связи с этим я не вижу необходимости в увеличении контингентов японских войск, нужных для охраны. Но поскольку для Японии было бы крайне невыгодно бесполезное возвращение трехтысячного отряда наших солдат, прибывших 15 июня в Инчхон, мы должны найти способ их эффективного использования (!!!). К счастью, 15 июня меня посетил генеральный резидент Китая в Корее Юань Шикай и предложил договориться об одновременном выводе войск из Кореи. Я ответил, что не уполномочен решать вопрос о выводе войск и должен запросить инструкции у своего правительства. В данном случае мы должны потребовать от корейского правительства и генерального резидента Юань Шикая, чтобы Китай вывел свои войска раньше, чем Япония. В случае, если Юань Шикай откажется принять это требование, мы должны воспользоваться его отказом, чтобы обвинить Китай в поддержке своего сюзеренитета над Кореей, нанести подобными действиями ущерб в этой стране. Этим отказом мы должны также воспользоваться для изгнания с помощью наших вооруженных сил китайских войск их пределов Кореи (!!!). Жду ваших срочных указаний относительно того, могу ли я… пойти на указанные выше крайние меры, если наши мирные переговоры ни к чему не приведут».

Комментарии излишни. В том, что Юань Шикай и Ли Хунчжан не пойдут на вывод своих войск из Кореи иначе, чем одновременно с Японией, можно было ни секунды не сомневаться. Юань Шикай больше не строил иллюзий относительно возможных договоренностей с японским посланником — японские войска были в Сеуле и, несмотря на все заверения Отори, никуда уходить не собирались. Наконец, Отори произнес вслух то, чего до сих пор вслух не произносил никто: война с Китаем может стать необходимым действием для установления господства в Корее. Пора расчехлять боевые трубы и поднимать «зет» до половины! Именно таким флажным сигналом обозначалась готовность к атаке на императорском флоте… А по готовности, после того как сигнал был повторен на всех кораблях в знак того, что сигнал разобран и команда выполнена, флаг поднимали до места — чтобы был хорошо виден всей эскадре и не давал повода врагу усомниться в серьезности намерений атакующих: вперед, на врага!

Едва ли не самых жестких правил в жизни придерживаются опытные лоцмана. Одно из таких железных правил гласит: осмотрись перед опасным поворотом, приготовь якорь к отдаче и уточни показатели эхолота, отмечающего глубины под килем… ну и конечно — «По местам стоять к повороту!». Премьер Ито находился как раз в положении такого лоцмана, от рекомендаций которого во многом зависело, сумеет ли Япония успешно миновать опасный корейский перекат или же разобьется о камни. Или хуже того: бездарно застрянет на мели, став мишенью для тех, кто остался на плаву… В общем, в его положении осмотрительная решительность была единственным выходом из складывавшейся ситуации.

Ситуация, напомним, была следующей. Главная ставка, сформированная для управления экспедиционным корпусом, была готова переместиться в Хиросиму за сутки. Командир отдельной бригады Осима держал своих солдат в Инчхоне в пятичасовой готовности к выступлению. Корабли адмирала Ито находились в Инчхоне и вели постоянную разведку в Желтом море. Генеральный штаб негласно вел подготовку к мобилизации, продолжая перебрасывать в Корею воинские контингенты. То есть шел непрерывный и весьма динамичный процесс, которым было необходимо управлять.

При этом главного повода, из-за которого началась вся эта суета, больше не существовало! Восстание тонхаков, столь грозное вначале, неожиданно быстро выдохлось, и никаких серьезных катаклизмов в Корее не вызвало, если не считать перепуганного королевского двора в Сеуле. Китайские войска — около трех тысяч человек — не имели единого командования и единой задачи, размещались скученно в Асане и в Кончжу (провинция Чунчондо), и уходить не собирались. Их присутствие никого особенно не напрягало (по крайней мере, до поры до времени), поскольку они не сами заявились, как японцы, а были званы королем.