Темный странник - Сергей Семенов

– Очень приятно, – улыбнулась в ответ собеседница тусклой, вымученной улыбкой. – Прости, что не подаю руки и не позволяю тебе коснуться себя, но мое прикосновение действительно может убить. Я «транс», если ты, конечно, знаешь, что это такое.

Шарот отрицательно качнула головой, очень надеясь, что в этом мире жесты имеют такой же смысл, как и в Лиитании. Кажется, она угадала.

– Да, конечно, откуда тебе знать. Ты ведь не из этих мест, – грустно усмехнулась Миала и пояснила: – Я что-то вроде мутанта. После «Ночи хаоса» это случилось со многими в той или иной мере. Когда два мира стали единым целым, тела – людей слились с животными, растениями, бактериями, вирусами. Кто-то умер сразу, кто-то прожил дни, недели, а то и месяцы, проведя это время в боли и страданиях. Но были и такие, чьи тела адаптировались, приняли чужеродную материю. Я оказалась в их числе. В моем организме живет и развивается микроскопический грибок, благодаря которому мое тело сейчас насыщено ядом, токсичность которого так сильна, что даже микродозы, выделенной через поры вместе с потом, хватит, чтобы в считаные секунды убить здорового взрослого человека. Почему пока живу я, неизвестно. Возможно, потому что мой организм привыкал к яду постепенно, по мере роста и распространения грибка в тканях моего тела. Возможно, слияние вызвало мутацию на клеточном уровне. У наших ученых не было достаточного опыта, времени и технических возможностей, чтобы понять это. Но кое-что они выяснить все же смогли – этот яд убивает и меня. Только гораздо, гораздо медленнее. Это только в фантастических книжках мутации, все, как одна, полезные, добавляющие человеку способности супергероя. В реальности такого не бывает. И человек с аномалиями обречен либо на несчастное существование, либо на страдания и смерть. Природа не терпит, когда вмешиваются в ее планы. Тем более таким грубым способом. Я не знаю, сколько времени осталось у меня – недели, месяцы, годы… Приступы лихорадки становятся все чаще и болезненней. Конечно, как и любой на моем месте, я надеюсь на лучшее. Хочу жить. Хотя с другой стороны, разве это жизнь? Выживание. Ты даже не представляешь, как больно иногда бывает по ночам. Хочется сжаться в маленький комочек, закрыться, спрятаться от обжигающего плоть яда. Но он внутри. И мне некуда прятаться. Остается только стиснуть зубы и ждать, пока боль уйдет сама. А она иногда не уходит очень долго. Сразу после «Ночи хаоса» я прибилась к группе людей, затем мы попали в Бункер. Это здесь, недалеко, пешком дня три на север. Огромный военный комплекс, превращенный теперь в крепость для выживших после «Ночи хаоса». Долгое время я жила, не подозревая о заразе, поселившейся в моем теле. А когда узнала, было уже поздно. Люди начали умирать. Сначала медленно и мучительно.

Концентрации яда в моей крови и потовых железах были еще не столь велики, и токсин, проникая в тела других людей, начинал действовать далеко не сразу. Никто, в том числе и я, не мог понять, что происходит. Сама того не ведая, я успела убить девять человек! Затем меня вычислили. И даже не знаю, кого больше напугало известие о моей мутации – меня или других жителей Бункера. Меня не убили, просто изолировали от общества. Сперва изучали, проводили какие-то опыты. Один врач, профессор Тохага, даже обещал сделать вакцину и излечить меня. Удалить из тела грибок. Но, как оказалось, это были только слова. Думаю, он даже не пытался. Понимал, что это просто невозможно. Я стала одним целым с этим паразитом, и разъединить нас означало бы просто убить. В изоляторе, где меня содержали почти три месяца, у меня появился друг – прыщавый мальчуган лет шестнадцати по имени Баруа, работавший лаборантом у Тохаги. Представляешь, он влюбился в меня! По-настоящему. Приходил ко мне, садился рядом и часами рассказывал обо всем, что происходило в Бункере и за его пределами. Просто говорил, понимая, что никогда не сможет рассчитывать на что-то большее. А потом он узнал, что выдано распоряжение о моей ликвидации. «Трансов» в Бункере не жалуют. После тщательного изучения они становятся отработанным материалом, мусором, от которого нужно поскорее избавиться. Чтобы возродить цивилизацию, нужны здоровые люди. Я же не просто была больна, но и представляла потенциальную опасность для окружающих. Баруа попытался спасти меня. Вернее, он сделал это. Сумел вывести из Бункера. Но… Когда мы бежали, я случайно упала, а он, дурак, забылся и подхватил меня под руку. Коснулся моей кожи! – Миала зажмурилась на секунду, подавляя сильное желание расплакаться. – Проклятье! Я убила своего спасителя! Я не хотела, но я убила его!

Миала замолчала, и молчание это длилось довольно долго. Шарот ждала. Она ничего не могла сказать несчастной. Наконец девушка проговорила:

– Ты знаешь, я ведь и мужа своего тоже убила.

Шарот вопросительно посмотрела на больную.

– В «Ночь хаоса», – пояснила Миала. – Сразу после слияния. Он попался, стал частью ствола дерева. Когда я увидела ветки, которые росли прямо сквозь его тело, я думала, что сойду с ума. А он был еще жив, тянулся ко мне, молил о помощи! Но как я могла помочь ему?! Что сделать?! У меня был электрошоковый пистолет, и я выпустила в Кира всю обойму. Ты даже не представляешь, что я испытала в тот момент.

Шарот снова промолчала. Впрочем, она и не могла ничего сказать. Но теперь ей стало понятно, почему Миала вела себя так. В ее жизни было слишком много боли. Душевной и физической. И эта боль опустошила ее. Трудно даже представить, что чувствуешь, понимая, что твое прикосновение смертельно для любого живого существа. Что в твоей крови смертельный яд, который убивает других и медленно разрушает твой организм. Что до самой своей смерти, возможно довольно скорой, ты изгой. И что ты ничего не сможешь поделать с этим.

– Почему это произошло? – спросила вдруг Миала. – Ты ведь действительно из другого мира, Нохт не врет? Как получилось, что два мира стали одним? Ты не просто так появилась здесь. Ты должна знать.

Шарот снова отрицательно покачала головой. Она не знала, что сказать девушке.

– Я не знаю, – сказала она, уверенная, что Миала не понимает ее. – Но я обязательно узнаю. Кто-то ответит за то, что произошло.

– Я не понимаю тебя, – проговорила Миала. – Но догадываюсь, о чем ты говоришь. Знаешь, я ведь до «Ночи хаоса» психологом работала. Совсем немного. На работе и с мужем познакомилась. Он очень детей хотел, а я все откладывала, карьеру делала. Боялась лишней ответственности, нагрузки, суеты. Боялась располнеть, боялась потерять работу, боялась потерять свободу… Да чего я только не боялась. Дура! Дура и эгоистка. А теперь мой эгоизм возведен в высшую степень – я даже почувствовать прикосновение живого человека не могу. Разве что сквозь одежду. Возможно, я в чем-то не права, но, думаю, когда судьба дает тебе шанс, не надо отворачиваться. И откладывать на потом тоже. Иначе однажды судьба может наказать. Причем очень жестоко. Я слышала подобное раньше. Но всегда только улыбалась в ответ. Думала – уж меня-то подобная участь точно минует. А вот не миновала…

Шарот посмотрела на Миалу, обдумывая услышанное. Да, это действительно страшно. В обыденной жизни люди здороваются, обнимаются, целуются, просто касаются друг друга, не замечая этого. Они не задумываются, что может означать невозможность простого физического контакта. Даже на мгновение, ибо это мгновение превратит одного из двоих в жертву, а другого в убийцу. И изменить этого не сможет никто.