Волшебный камень Бризингамена - Алан Гарнер

– О, Гованнон! – прошептал он. – Гованнон! Гримнир открыл глаза.

– О, брат мой! Это самый горький миг всей моей жизни. Как могло дойти до такого! И это я сделал собственной рукой!

Гримнир приподнялся на локте и, не обращая внимания на Каделлина, повернул голову, глядя в сторону леса. Глаза его сверкнули холодным блеском. Среди удирающей толпы кто-то стремительно двигался в их направлении. В развевающихся по ветру одеждах к ним бежала Селина Плейс.

Гримнир с трудом отвернулся от нее и взглянул на брата. Он не произнес ни слова. Глаза обоих говорили друг с другом через разделявшие их годы, через пропасть, разделившую их жизни. Снова Гримнир повернулся и поглядел на Морриган. Она была уже близко. Он бросил взгляд на небо, на пышущую яростью пасть Фенрира; сжатый кулак уронил камень в руку Каделлина, Гримнир откинулся навзничь уже мертвый.

Каделлин, белый как мел, поднял меч и вложил его в ножны. Он пытался говорить спокойно.

– Сожалею, что мы не встретились на рассвете, – сказал он. – Я не ожидал, что столкнусь с мара.

Он поглядел на Огнелед, покоившийся в его ладони.

– Не ожидал я и этого. Будет о чем рассказать в Фундиндельве. Но сначала…

Он повернулся к Морриган. Та остановилась невдалеке. Она еще не поняла, что произошло. Каделлин поднял Огнелед и показал ей.

– Отправляйся в Рагнарок!

Селина Плейс с искаженной злобой каждой черточкой лица бросилась бежать. И покуда она бежала, с ней происходили странные изменения. Она низко склонилась к земле, уменьшилась в размерах. Ее одежды взвились кверху, тонкие ноги сделались еще тоньше, приземистая фигура отяжелела. И вот уже не было никакой Селины Плейс, только ворона летела к черным небесам.

– Поторопитесь, – сказал Каделлин. – Иначе нам тоже несдобровать. Гаутер Моссок, встань передо мной, и я положу тебе руку на плечо. Колин, Сьюзен, встаньте по бокам и держитесь за мою одежду, ни в коем случае не разжимайте рук. Фенодири, сядь у моих ног и возьмись за подол. А разве Дуратрор не с вами?

– Он здесь, – с трудом проговорил Фенодири. – Но с нами он не пойдет.

– Что это такое ты говоришь?

Фенодири молча указал в сторону каменного столба.

– Дуратрор! Быстро! Нам надо защитить его!

– Остановись, – крикнул Фенодири, когда Каделлин сделал шаг в сторону леса. – У нас нет времени. И уже все бесполезно… Смотри, Фенрир охотится за нами!

Небо с севера и востока полностью закрывала волчья голова. Пасть была разинута так, что ничего другого не было видно, кроме этой темной бездны с острыми клинками, готовой поглотить и холм, и долину целиком. Сварты, мортбруды, либлаки, колдуны, ведьмы неслись на юг, сломя голову, сокрушая все, что преграждало им путь. Птицы всех опередили, но вряд ли даже и им суждено было спастись от волчьей пасти.

Только одна птица не летела на юг. Ее несло в сторону приближающейся тучи, все выше и выше, и скоро она превратилась в черную точку на фоне еще более черного небосклона, и даже глаза гнома не могли разглядеть, удалось ли ей увернуться от страшных клыков.

Волчья пасть уже заглатывала холм, когда Каделлин высоко поднял правую руку, державшую камень. Гаутер стоял твердо, как скала. Колин и Сьюзен обхватили Каделлина за талию, а Фенодири уцепился за его подол здоровой левой рукой.

– Дрохс! Мурох! Эсенарот!

Пучок лучей брызнул из камня, их окутало голубой дымкой. Бешеный ветер бушевал вокруг, но воздух, которым они дышали, был спокоен и неподвижен. Злые, голодные волчьи глаза еле виднелись сквозь голубую дымку. И раздавались какие-то звуки, и мелькали вокруг какие-то существа, но лучше о них ничего не знать.

Злоба кипела и билась в тонкую прозрачную стену, окружавшую друзей, но она была бессильна против Каделлина Сребролобого, который держал в своей руке Огнелед.

И наконец, как-то разом, темнота ушла, и голубой огонь погас.

Ослепительно сияло солнце на ясном небе. Пережившие злобу Настронда стояли, глядя на белую равнину. Ветер утих. Никого нигде не было видно, точно это был берег ледовитого океана. Ни сварта, ни либлака. Не было и печальной фигурки возле Клулоу. Черное облако укатилось далеко на юг. И была радость. И были слезы.

Эта повесть называется «Волшебный камень Бризингамена». И тут ее конец.