Бетанкур - Дмитрий Кузнецов

21 марта, получив от Наполеона ряд заманчивых обещаний и изрядную сумму денег, Мануэль Годой подписал Аранхуэсский договор: по нему Испания за создание марионеточного Этрусского королевства во главе с зятем Карла IV уступила Франции Луизиану и объявила войну Португалии. Сам Годой указом испанского короля был назначен главнокомандующим и во главе шестидесятитысячной армии выступил в поход против Португалии. После трёхмесячных военных действий Лиссабон был вынужден заключить невыгодный для него Бадахосский мирный договор, согласно которому Португалия обязалась закрыть все свои порты для английского военного и торгового флота, а также уступить Франции часть Гвианы.

4 декабря 1804 года под нажимом Наполеона Испания объявила войну Великобритании и в результате в Трафальгарском сражении 20 октября 1805 года потеряла почти весь свой военно-морской флот, что, в свою очередь, незамедлительно привело к утрате силовых рычагов управления в южноамериканских колониях. Опасаясь за свою дальнейшую судьбу, Годой начал тайные, сепаратные переговоры с Англией и в октябре 1806 года призвал испанский народ уже к войне против Франции, на стороне которой в этот момент находилась и Россия.

Вскоре, после ряда побед Наполеона и полного разгрома Пруссии, Годой вновь переметнулся на сторону французов. 17 октября 1807 года в Фонтенбло Испания заключила с Францией договор о разделе Португалии между двумя странами. По соглашению с Наполеоном в рамках этого договора Годою была обещана южная часть Португалии — для создания там личного княжества. Под предлогом войны с Португалией французы ввели войска в Испанию. Получив из Парижа деньги, Годой позволил французским вооружённым силам занять наиболее важные в стратегическом отношении военные крепости.

Во время народного восстания, вспыхнувшего 17—18 марта 1808 года в Мадриде, Годою удалось бежать. Однако Карл IV, под давлением общественного мнения, пообещал предать первого министра суду. 19 марта Годой был арестован и заключён в тюрьму, а его имущество конфисковано. После вступления французских войск 23 марта 1808 года в Мадрид по приказу Наполеона Годоя выслали во Францию, в Байонну, где он содействовал отречению Карла IV от престола. Затем вместе с королевской семьёй какое-то время жил в Риме.

В 1830 году он переезжает в Париж, где получает незначительную пенсию от французского двора. В 1847 году ему возвращают часть имущества и титулов, с разрешением вернуться в Испанию. Но всё это будет значительно позже…

А пока, в 1792 году, Августин де Бетанкур полностью поглощён работой по созданию Королевского кабинета машин и даже не замечает, что происходит в стране.

Вот как описал конец XVIII века испанский писатель и публицист Leon de Arroyal: «Современная Испания словно маленький слабый ребёнок: без населения, без индустриального производства, без духа патриотизма и к тому же без нормального правительства; вокруг бесплодные поля без обработки. Испания похожа на девушку без образования и знаний, на вульгарное животное. Дворянство одето в парадную одежду, но не имеет даже первоначальных знаний. Сегодня в Испании больше церквей, чем жилых домов, больше священников, чем мирян, больше алтарей, чем кухонь…»

В довершение всех бед в начале 90-х годов XVIII века в стране выдалось два неурожайных года. В городах, особенно в Севилье и Хересе, свирепствовала холера и жёлтая лихорадка.

Положение населения в сельской местности с каждый годом становилось всё тяжелее. 60% всей обрабатываемой земли принадлежало крупным землевладельцам, церковным и светским организациям, включая военных. Крупными земельными собственниками были также городские советы. Таким образом, большая часть крестьянства не имела своей земли, а брала её в аренду. 70 крестьян из 100 продолжали жить в условиях феодального производства. Им приходилось платить аренду, всевозможные налоги и обязательную церковную десятину. Каждая крестьянская семья едва сводила концы с концами.

У значительной части населения не было денег на покупку промышленных товаров, необходимых для производительного труда. Церковь тормозила развитие банковского капитала — выдача денег под процент всегда считалась большим грехом. Внутренние таможни, приносившие личную прибыль Мануэлю Годою, сдерживали развитие страны.

Бетанкур понимал, что без решения социальных проблем промышленная революция потерпит крах, но, несмотря на то что он был не просто инженером, а философом техники, в политику старался не ввязываться, уделяя больше внимания непосредственно работе. Хотя, как истинный испанец, о политике поговорить любил. В 1792 году Бетанкур не раз посещал Сеговию, где на одном из оружейных заводов внедрил образцы новых машин и механизмов, модели и чертежи которых находились в его Кабинете машин.

Живя в Мадриде, Бетанкур постоянно мечтал поехать на Канарские острова, но сделать этого так и не смог. В 1792 году его горячо любимый старший брат Хосе покинул Мадрид и через Кадис отправился в Ла-Оротаву, где из-за слабого здоровья отца вынужден был принять хозяйство. В XVIII веке в Испании, как правило, большое наследство не делилось, а переходило к старшему сыну, и тот всегда к своей фамилии обязательно прибавлял слово «Кастро». Таким образом, Хосе де Бетанкур Кастро-и-Молино ещё до смерти отца, последовавшей 18 февраля 1795 года, принял на себя управление имением семьи Бетанкур на острове Тенерифе.

В письме брату Хосе от 28 августа 1793 года Августин писал:

«Дорогой Пепе! С большой радостью, равной нетерпению получить письмо от тебя, я получил твоё письмо, которое ты написал 27 июня в Ла-Лагуне; на днях сюда приехал Пабло и сказал мне, что к его отъезду с острова тебя там ещё не было. И вот теперь ты рядом с нашими любимыми родителями, сестрами и нашей тётушкой; с каким удовольствием и сердечностью ты вспоминал о них в Лондоне, Париже и Мадриде. Теперь ты можешь наслаждаться их обществом, ловить рыбу в Ла-Рамбле и поедать виноград и персики. Если к этому добавить, что рядом с тобой тот, кто может взять на себя твои мелкие неприятности и увеличить твои радости, то, без сомнения, ты сейчас — один из самых счастливых на свете людей…

Буду тебе очень признателен, если ты пришлешь четыре бочонка вина: два сухого виноградного и два полусладкого — в Лондон, нашему другу Кологану, он сохранит их для меня, если меня в Лондоне ещё не будет…»

Письмо заканчивалось словами: «…все остальные просят меня передать тебе, домочадцам и твоим друзьям наилучшие пожелания. Любящий тебя всем сердцем Августин».

В письме ещё не выражена та страсть, с какой Бетанкур рвался из Испании в Англию, где в Лондоне, с двумя детьми, ждала его Анна Джордейн. Связь с женой из-за тяжёлого военного положения в Европе была очень ненадёжная — через часовщика Бреге, в то время находившегося в вынужденной эмиграции в Швейцарии. По каналам одной из масонских лож Бетанкур регулярно пересылал в Лондон деньги, но для семейного счастья этого явно было недостаточно, тем более что в Испании свой брак ему постоянно приходилось скрывать. Наконец в ноябре 1793 года он получил королевское разрешение выехать в Англию, но с тем условием, чтобы его вояж не носил официального характера и не был бы оформлен как государственный пенсион.