Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон

— Послушай меня внимательно, — продолжал он. — Я следовал за вибрациями. Сначала я слышал только Дерево, но когда мы вышли к Оси Мира, все изменилось. Я шел за голосом этого сердца, и он привел меня сюда. Здесь спит ужасное существо. Оно могущественнее и страшнее всего, что ты только в состоянии себе представить. Я даже не осмеливаюсь произнести вслух его имя. Чудовище, которое прячется в туннеле, глубоко под землей, не должно проснуться. Никогда. Ты меня понимаешь? Как-то раз ты сказала, что можешь продлить сон…

— Иногда.

— Да, я понимаю. Ты должна попробовать.

Акмед вглядывался в лицо Певнцы, пытавшейся выбраться из паутины сна, но дремота продолжала опутывать ее сознание. Он решил, что не сумел объяснить ей происходящее. А она обязательно должна понять, о чем именно он ее просит.

Кроме того, она сомневалась в своих способностях. По-видимому, причина состояла в, том, что она заканчивала обучение самостоятельно; ее наставник исчез, когда учиться оставалось еще целый год.

От этих мыслей дракианин похолодел. Тсолтан однажды мельком упомянул какого-то Дающего Имя… Возможно, связь Акмеда с Рапсодией возникла гораздо раньше, чем он предполагал до сих пор.

Девушка питалась плотью Корня практически с самого начала их путешествия — Акмед сделал это совершенно сознательно. Вне всякого сомнения, Корень оказал влияние на всех троих. Они провели под землей целую жизнь, но не постарели ни на мгновение — по крайней мере, если судить по биению их сердец. Дерево, связанное с самим Временем, защитило их от влияния Времени. Более того, они стали здоровее, сильнее, даже моложе с тех самых пор, как оказались внутри Сагии.

В Рапсодии произошла и другая перемена — возросла ее внутренняя сила, которой Акмед не чувствовал поначалу, когда они только встретились. Оказались ли причиной тому испытания, выпавшие на их долю, или же это дар Дерева? Рапсодия стала могущественной Дающей Имя. Акмед надеялся, что она сумеет справиться со своей задачей.

— Если я должна попытаться продлить сон чудовища, мне необходимо знать, что оно собой представляет, — тихо сказала Певица. — Ты говоришь загадками или не хочешь рассказывать мне всего, а это своего рода обман. Помнишь, как-то давно я сказала тебе, что правда обладает огромной силой. Я не смогу тебе помочь, если ты будешь скрывать ее от меня.

Вздохнув, Акмед долго изучал девушку взглядом, словно пытался проникнуть в самые глубины ее души.

— Ты назвала меня Акмед, Змей, потому что это имя звучало для тебя пугающе, верно?

— Да, я же тебе говорила. И еще: мне ужасно не по себе, что я выбрала столь необычное имя.

— Думаю, тебе не стоит расстраиваться. Вполне может быть, что мое необычное имя помогло мне отыскать туннель, в котором спит чудовище. Будучи Братом, я был кровно связан с людьми — мужчинами, женщинами. Вероятно, змеиное прозвище позволило мне услышать биение его сердца. В Преждевременье, когда земля и моря еще только нарождались, у прародительницы драконов было украдено яйцо. Если нам повезет выбраться отсюда живыми, когда-нибудь я назову тебе ее имя. Сейчас этого делать не стоит.

Рапсодия кивнула.

— Существа демонической расы, рожденные от огня, спрятали яйцо здесь, внутри тела Земли, — продолжал Акмед. — Мой бывший господин был представителем этой расы.

— Тот, что дал тебе ключ?

— Тише. Да. — Акмед понизил голос. — Детеныш-вирм, вылупившийся из яйца, живет здесь, в замерзших глубинах Земли. Он вырос до таких размеров, что его тело опутывает своими кольцами сердце мира. Он проник в саму Землю, а его тело составляет большую часть массы мира. Сейчас он спит, но скоро демон захочет призвать его на поверхность. Рапсодия, я не могу объяснить тебе, какой он громадный. Ствол Сагии показался нам жалкой веткой по сравнению с Главным корнем, так?

— Да.

— А Главный корень представляется тоненькой ниточкой в сравнении с Осью Мира. Ось Мира — все равно что твой волосок рядом с вирмом. Он может сожрать всю Землю — это и было целью тех, кто украл яйцо. Вирм ждет зова демона, и я знаю точно, что он прозвучит очень скоро. — Акмед закрыл глаза, и Рапсодия больше не видела его лица. — Мне это известно, потому что для этого он намеревался использовать меня.

— Вот почему ты решил бежать?

— Отчасти…

Рапсодия опустилась на пол. Теперь она смотрела на Акмеда новыми глазами. Едва ли не с самой встречи она, конечно, понимала, что ее спутники ведут не слишком праведную жизнь; после того, как они прикончили отряд, посланный Майклом, сомнений у нее уже не оставалось. Однако оба обладали благородством.

Грунтор с самого начала взял на себя роль ее защитника, спорил из-за нее с Акмедом, помогал в трудные минуты, оберегал от кошмаров. А вот в его спутнике она разглядела хорошее только сейчас.

«Нельзя увидеть свет, не заглянув в лицо мраку. Запомни это».

— И вместо того, чтобы обойти страшное место, ты привел нас сюда в надежде, что мы сможем остановить чудовище?

— Да, если получится. — Глаза Акмеда — совершенно разные — блестели в темноте. — Но даже и в этом случае, Рапсодия, мы лишь оттянем неизбежное. Ты не сможешь уничтожить его совсем. Таким могуществом не обладает ни одно живое существо.

Она опустила голову на руки:

— Я могу спеть песнь глубокого сна, но не имею ни малейшего понятия, повлияет ли она на него. Кроме того, мне нужно находиться рядом с ним, чтобы он меня услышал.

Акмед тяжело вздохнул:

— Этого я и боялся. Мы с Грунтором обсуждали такую возможность.

— И он возражал! Вот почему ты дождался, когда он уснет, чтобы со мной поговорить.

— Поосторожнее, Рапсодия, я ведь могу изменить свое мнение о тебе. Ты, оказывается, умница.

— У меня появилась одна идея, но мне понадобятся мои вещи, — сказала она, улыбнувшись. — Тебе скорее удастся забрать их, не разбудив Грунтора.

— Прежде чем совершить какую-нибудь глупость, может быть, скажешь мне, что ты задумала?

Акмед протянул ей заплечный мешок и вспомнил ту далекую ночь у костра за стенами Истона. «Я снова спрашиваю у тебя, Певица, что можешь сделать ты?» — спросил он. А она ответила: «Могу сказать абсолютную правду, как я ее понимаю. И сделав это, я в силах изменить действительность».

Акмед снова перевел взгляд на Рапсодию. Она распутывала завязки мешка, где хранила свою арфу.

— Я ужасно признательна тебе за доверие. — Она вытащила инструмент, который пострадал от того, что находился под землей, не больше, чем хлеб Пилама. — Ты сказал, что в определенный момент чудовище будет разбужено.

— Да.

— А если оно не услышит зова? Акмед непонимающе уставился на нее.

— Чтобы призвать кого-то, нужно знать его истинное имя. Разумеется, мне оно неизвестно. Но если нам удастся замаскировать призыв, помешать чудовищу уловить его — возможно, оно будет спать и дальше и вообще не отреагирует на голос зовущего. По крайней мере, какое-то время. На лице Акмеда появилось подобие усмешки.