Первые шаги по Тропе: Злой Котел - Николай Чадович

Всего в Злом Котле было известно семь таких грибов, всегда находившихся на разных стадиях развития. Если один достигал зрелости, о чем, кроме всего прочего, свидетельствовало интенсивное сияние над ним, другой уже начинал понемногу стареть, третий интенсивно разрушался, четвертый представлял собой озеро зловонной жижи, пятый еще только начинал формировать молоденькую шляпку, шестой находился в фазе возмужания, седьмой заканчивал ее и так далее – цикл за циклом, цикл за циклом.

На словах все это происходило, конечно, быстро, но на деле каждый период в жизни гриба длился так долго, что в соседних мирах успевало смениться несколько поколений живых существ.

– Сейчас я загадаю тебе одну загадку, – сказал вещун. – Только слушай внимательно. Обитель нашей королевы находится по другую сторону гриба. Как бы ты стал туда добираться – напрямик, через центр шляпки или вдоль ее края? – Вопрос, заданный с подвохом, сам собой наводит на мысль, что вопреки законам логики следует избрать второй, куда более длинный путь.

– Верно, – вещун снисходительно кивнул. – Ты у нас парень понятливый. Никто из тех, кто однажды рискнул спрямить путь, среди живых больше не объявился, в то время как путешествие по кромке гриба не доставляет никаких хлопот.

– Это дело в общем-то обычное. Периферию с центром никогда нельзя сравнивать. Как я понимаю, на окраине пекла куда прохладней, чем в его сердце, – христианская концепция ада была знакома вещуну по моим рассказам и, что самое интересное, во многом совпадала с его собственными представлениями об аналогичном месте.

– Из каждого правила бывают исключения. Там, куда мы направляемся, интриги и страсти кипят во всех закоулках, а в самих королевских покоях царят тишь и покой, – судя по выражению лица вещуна, для него это был больной вопрос, и я поспешил перевести разговор на другую тему.

– Ты говорил, что известно несколько таких грибов. Не связаны ли они как-то между собой?

– Вполне возможно, да только как это выяснить? У самого гриба не спросишь, а в его нутро тем более не сунешься. Мало ли загадок существует в Злом Котле. Одной больше, одной меньше.

Пока мы болтали подобным образом, бактриан под завязку налился водой, сожрал и вытоптал не менее полугектара мха и, демонстрируя свою готовность к продолжению похода, нетерпеливо грыз повод, ограничивавший его свободу.

– Как быть с ним? – спросил я у вещуна.

– Думаю, что лучше отпустить восвояси. Посмотри, как глубоко проваливаются его копыта. Если придется скакать, он увязнет, как в болоте. Пусть возвращается в свой привычный мир. А мы как-нибудь и пешочком доберемся. Немного осталось.

– Отпустить, говоришь? – я критически покосился на бактриана. – Да ведь в нем чистого веса пудов тридцать. Плюс потроха. Ты когда-нибудь ливерную колбасу ел?

Я, конечно, дурачился, но вещун принял мои слова за чистую монету и сразу впал в истерику:

– Не ел и есть не собираюсь! Более того, впредь даже не притронусь к мясу! Ни к жареному, ни к вареному, ни к копченому! Не смей больше заводить при мне подобные разговоры!

Вот так и становятся толстовцами, подумал я. Только надолго ли? Голод не тетка и даже не кума. Зайца принудит котлеты есть.

Однако проблему оставшегося не у дел скакуна надо было срочно решать. Еще сбесится, не ровен час. Морда уже и так пеной покрылась.

Стараясь держаться вне поля зрения бактриана, я ползком подобрался к нему и перерезал повод. Почуяв волю, он на радостях попытался затоптать меня, но горящая головешка, метко брошенная вещуном, помешала осуществлению этого подлого замысла.

Разошлись мы полюбовно – он зацепил меня рогом, я кольнул его ножом. Уяснив, что дальнейшее противостояние себе дороже, бактриан умчался в степь.

Говорят, яблочко от яблони недалеко катится. В смысле, пороки передаются по наследству. Я бы добавил: скакун от своего всадника далеко не ускачет. В смысле, наше злодейство заразительно даже для лошадей.

Мы шли по поверхности гриба, выглядевшей как обыкновенное моховое поле, слегка повышающееся к горизонту, стараясь при этом не слишком приближаться к краю, но и не терять из вида полоску пустыни. Как говорится, от греха подальше, хотя я не взялся бы категорически утверждать, где сейчас находится этот самый грех – слева или справа от нас.

По сравнению с лишениями, выпавшими на нашу долю в пустыне, нынешняя жизнь казалась прямо-таки раем – прохладный воздух, свежая вода, мягкий мох, постоянное наличие у меня грибных деликатесов (клянусь, что, покинув сей благословенный край, я никогда больше не оскверню свой рот ни боровиками, ни шампиньонами, ни даже трюфелями).

Настроение мне не могли испортить даже сгустки света, время от времени приближавшиеся к нам почта вплотную (у меня при этом дыбом вставали волосы, а вещуна – шерсть).

Конечно, это были не шаровые молнии, но и не безобидные солнечные зайчики. Птичка, прямо на моих глазах угодившая в этот бродячий свет (иначе не скажешь), мгновенно околела. Однако вещун успокоил меня, объяснив, что подобные феномены есть не что иное, как продукт жизнедеятельности гриба, что-то вроде нашего пота, а птичка сама виновата – летела слишком быстро.

Он все чаще поглядывал за пределы гриба, туда, где пустыня уже давно уступила место столь милому для моего сердца пейзажу так называемой средней полосы – скудненько, без особых изысков, но зато и без всяких излишеств, вроде огнедышащих гор, малярийных болот, кислотных гейзеров и деревьев-живоглотов. И вот настал такой момент, когда в последний раз перекусив плотью гриба, от которой меня уже воротило, как черта от святой воды, мы сошли с него на обыкновенную и, слава богу, несъедобную землю. Световой сгусток, сопровождавший нас до самого последнего момента, превратился как бы в мутное зеркало, где мы отразились двухголовым, кособоким чудовищем, да вдобавок еще и вверх ногами.

Сфотографировали, гады, подумал я. Чтобы потом объявить персонами нон грата, которым запрещено появление на всей суверенной территории гриба.

Выбирая дорогу, вещун слегка замешкался, словно охотничий пес, уже взявший было след, но из тихого леса угодивший вдруг на шоссе, в бензиновый, асфальтовый и угарный смрад.

– Как там королевский зов? – поинтересовался я.

– Зовет, – сдержанно ответил вещун. – Все в порядке, – но я уже достаточно хорошо изучил его, чтобы понять: порядком здесь и не пахнет.

Очередной прямой вопрос я задал ему уже после того, как мы прошагали немалое расстояние и сполохи, маячившие над грибом, исчезли за горизонтом.

– Где же эта хваленая королевская обитель? Или мы опять дали маху?

– Я ведь уже говорил тебе, что все в порядке, – похоже, моя нетерпеливость раздражала вещуна. – Обитель здесь. Мы уже давно идем над ней. Однако приличия требуют, чтобы гости королевы являлись с парадного входа.

– Ага, понимаю. Ваша королева живет в подземном лабиринте, – я слегка притопнул ногой. – При ее богатстве это совсем не лишняя предосторожность.