Сальтеадор - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом он вернулся в комнату и снова заперся, не сказав ни слова молодой девушке, будто ее и не было.
Немного погодя донья Мерседес открыла глаза, собралась с мыслями, пытаясь понять, что с ней, где она находится, припоминая, как она очутилась здесь, затем встала, качая головой.
— Я так и знала, так и знала! — прошептала она.
Донья Мерседес вернулась к себе в комнату в сопровождении молодой девушки и упала в кресло.
В эту минуту дон Иниго крикнул из-за двери — переступить порог он не решился:
— Дочка, дочка, пора, нам нельзя здесь оставаться.
— Да, да, — подтвердила донья Мерседес, — ступайте!
Девушка опустилась на колени.
— Сеньора, благословите меня, я постараюсь добиться того, чего не удалось добиться вам.
Мерседес протянула руки к донье Флоре, коснулась губами ее лба и произнесла слабым голосом:
— Да благословит тебя бог, как я благословляю.
Девушка поднялась, вышла неверной походкой, и, опираясь на руку отца, вместе с ним покинула дом. Но, сделав несколько шагов по улице, она остановилась и спросила:
— Куда мы идем, батюшка?
— В покои, которые король велел отвести для нас в Альгамбре, — я их предпочел покоям в доме дона Руиса.
— Что ж, батюшка, пусть будет по-вашему, но позвольте мне зайти в монастырь Анунциаты.
— Пожалуй, зайди, — отвечал отец, — это наша последняя надежда.
И когда они подошли к монастырю, послушница впустила донью Флору, а дон Иниго прислонился к стене и стал ее ждать.
Дон Иниго простоял там несколько минут и вдруг заметил, что народ сбегается к воротам Гранады.
Сначала он следил за толпой рассеянным взглядом человека, занятого более важными раздумьями; затем он внимательнее пригляделся к шумной ватаге и спросил, что означает вся эта суматоха. И тут он узнал, что некий молодой человек, о поимке которого был оглашен указ, не сдался страже, а убежал и скрылся в башне Вела, где яростно защищается от нападающих.
Дон Иниго сразу решил, что это дон Фернандо. Не теряя ни минуты, он бросился к башне.
Чем выше поднималась толпа к Альгамбре, тем становилась все многолюднее, все шумнее. Наконец дон Иниго вышел на площадь Лос-Альхибес. Там-то и происходило главное; точно взбаламученное, разбушевавшееся море, народ осаждал башню Вела. Порою люди расступались и пропускали раненого, зажимавшего рану рукой, а то выносили и убитого.
Верховный судья узнал то, о чем мы уже сообщили.
Беглеца с криками преследовали пять-шесть молодых дворян; изнемогая, он укрылся в башне и стал ждать преследователей. И тут завязалась ожесточенная борьба не на жизнь, а на смерть. Быть может, он расправился бы с пятью-шестью противниками, но на крики преследователей, звон шпаг, угрозы осаждающих поспешили солдаты дворцовой стражи, и узнав, что это тот самый дворянин, которого повелел арестовать король, они присоединились к нападающим.
Дон Фернандо — ибо это был он — встал на узкой винтовой лестнице, которая вела на плоскую крышу, — там ему было легко обороняться, он бился, продвигаясь со ступени на ступень, и на каждую падал еще один раненый.
Когда подошел дон Иниго, сражение длилось уже час.
Он был встревожен, хоть и надеялся, что это не Фернандо, а кто-то другой, однако быстро понял, что обманулся в своей надежде.
Не успел он войти в башню, как среди шума раздался зычный голос:
— А ну, трусы, вперед! Я один против всех вас! Я знаю, что расстанусь с жизнью. Но плата за нее велика, а убивал я еще мало!
Конечно, это был он!
Предоставить событиям идти своим ходом — значило обречь Фернандо на верную смерть, как сказал он сам.
Конец был близок и неизбежен. Но если бы дону Иниго удалось арестовать его, то осталась бы последняя надежда на помилование, надежда, которую поддерживает в осужденном любовь матери и снисхождение короля.
Итак, дон Иниго решил прекратить побоище.
— Остановитесь! — крикнул он, обращаясь к преследователям. — Я дон Иниго, верховный судья Андалусии, и я пришел от имени короля дона Карлоса.
Но не так-то легко было усмирить ярость двадцати воинов, которые не смогли одолеть одного.
— Смерть ему! Смерть! — повторяли несколько человек, и тут же раздался отчаянный вопль и послышался шум — по ступеням катилось тело убитого: шпага Фернандо поразила новую жертву.
— Слышите меня? — еще громче закричал дон Иниго. — Повторяю: я — верховный судья и пришел сюда от имени короля.
— Ну, нет! — возразил один из нападающих. — Пусть уж король предоставит нам самим творить суд, — суд наш будет правым.
— Сеньоры, сеньоры! Опомнитесь! — взывал дон Иниго, который хотел одного — отвести опасность от беглеца.
— Да что вам в конце концов от нас нужно? — спросили нападающие.
— Чтобы мне дали возможность подняться в башню!
— Для чего?
— Чтобы отобрать у мятежника шпагу.
— Пусть будет по-вашему! Любопытное будет зрелище!
Давайте пропустим его.
— Ну, что же? Вы колеблетесь, отступаете? Эх вы, мерзавцы, трусы! — неистовствовал дон Фернандо.
И снова раздался вопль — значит, его шпага снова вонзилась в живую человеческую плоть.
И снова толпа пришла в волнение, снова раздался лязг клинков.
— Не убивайте его! Не убивайте! — твердил дон Иниго в отчаянии. — Мне надобно взять его живым.
— Живым? — прогремел голос дона Фернандо. — Кто это сказал, что возьмет меня живым?
— Я сказал, — ответил верховный судья с нижней ступени лестницы.
— Вы?.. Кто это? — удивился дон Фернандо.
— Я — дон Иниго.
Дон Фернандо почувствовал, как дрожь пробежала по его телу, и он прошептал:
— О, я узнал твой голос, прежде чем ты произнес свое имя.
Затем он негромко спросил:
— Что вам нужно? Поднимитесь, только один.
— Сеньоры, пропустите меня! — приказал дон Иниго. И голос его звучал так повелительно, что все посторонились, прижимаясь к стене на узкой лестнице.
Дон Иниго медленно поднимался все выше, и на каждой ступени стонал раненый или лежал убитый. Перешагнув через десяток трупов, он наконец добрался до второго этажа, где его ждал дон Фернандо.
Левую руку он обмотал обрывками плаща, сделав что-то вроде перевязки, одежда была в лохмотьях, из ран сочилась кровь.
— Итак, — обратился он к дону Иниго, — что вы от меня хотите? Одно ваше слово устрашило меня больше, чем вся эта свора вместе со своим оружием.