Такой я была - Смит Эмбер

Она кладет голову ему на плечо. Он целует ее в лоб, а заметив, что я смотрю, смущенно улыбается. Я поворачиваюсь к Стиву. Тот тоже смущенно улыбается и сосредоточенно смотрит на экран. Полный отстой. Даже больше, чем отстой.

Кино на французском с субтитрами. Почему-то Мара забыла меня предупредить. Через пять минут я перестаю следить за титрами. А потом вообще закрываю глаза. И где-то между сном и явью слышу свой собственный капризный голос:

– Нет, я хочу быть собакой… я всегда собака, Кевин.

И я переношусь туда, но только не в качестве себя самой. Я наблюдатель, посторонний, сидящий с ними за столом. Вот я вижу, как она садится напротив него. Я словно смотрю кино и выискиваю знаки, предпосылки того, что должно произойти всего несколько часов спустя. Он тянется через стол и с улыбкой ставит напротив нее маленькую металлическую фигурку собаки.

– Спасибо, – пропевает девочка и чувствует, как ее лицо краснеет. Краснеет из-за него.

– А я, значит, буду шляпой, – разочарованно вздыхает он.

– Нет, лучше ботинком. Ботинок лучше, чем шляпа. – Выбор невелик. Естественно, все хотят быть собакой. Машину они потеряли еще несколько лет назад в той злосчастной игре в «Монополию», когда всем пришлось срочно бежать в дом, чтобы укрыться от дождя. Осталась тележка, наперсток, шляпа и ботинок. Девочке кажется, что ботинок лучше остальных – ведь он может ходить. По крайней мере, в теории. Шляпа, наперсток, тележка одинаково бесполезны[3].

– Ладно. Раз тебе кажется, что ботинок лучше – буду ботинком. – Он улыбается, глядя на девочку через стол. Они одновременно ставят свои фишки на поле «СТАРТ», и она не может понять – то ли она сделала так, чтобы их пальцы коснулись друг друга, то ли он. – Хочешь, чтобы я был банкиром? – спрашивает он. Она кивает. И вдруг у нее возникает странное чувство в животе – приятное чувство. Он вспомнил, что она терпеть не может быть банкиром. Ей это льстит. Ее щеки зарделись. Какая же она дурочка.

Он дважды обошел игровое поле, а она так и сидела со своими дешевыми приобретениями. Купила авеню Балтик, но потом ей достался «шанс», и пришлось вернуться на три клетки назад и заплатить подоходный налог. Ей никогда не везло в «Монополию».

– А где мой брат? – спросила девочка как бы невзначай. Кевин с Кейлином никогда не расставались. Странно как-то. И странно, что он вдруг начал воспринимать ее всерьез и добровольно проводит время в ее компании.

– По телефону разговаривает. – Ему выпало одиннадцать очков, и он купил площадь святого Карла; теперь у него была монополия на все розовые поля. Он построил два дома на авеню Виргиния.

– С кем? – спросила она. Ей очень хотелось, чтобы он продолжил с ней говорить. Выпали один и два: снова «шанс». Пятнадцать долларов – сбор в пользу малоимущих. – Вот гадость! – ругнулась она приличным словом, как и положено хорошей девочке. Не могла же она сказать «черт» или что похуже.

И тут он улыбнулся ей, как не улыбался еще никто. Впервые ей стало неловко, что на ней эта детская фланелевая ночнушка со спящими бассетами.

– Со своей подружкой, с кем же еще, – ответил он и забрал у нее деньги.

– Она симпатичная? Как считаешь? – спросила она. Он выбросил две четверки и заграбастал себе авеню Нью-Йорк и все оранжевые поля.

– Не знаю. Наверное. А что?

Она пожала плечами. Она видела девушку брата только на фотографии, но успела заметить, что та очень хороша собой. И почему ей вдруг стало любопытно, считает ли Кевин ее симпатичной? Может, потому, что сама не была красавицей? Локти и коленки торчат, грудь плоская. Кевин вряд ли считает ее симпатичной. Она боялась, что никогда не станет выглядеть привлекательно.

Ей досталось шесть и четыре. Отправляйся в тюрьму.

– Ну что за издевательство? Теперь еще и в тюрьму! – воскликнула она и показала ему карту.

– Вот гадость! – передразнил он девчачьим голосом.

– Эй! – Она улыбнулась, но потом поняла, что он над ней смеется и пнула его под столом.

– Ай! Ладно, ладно. – Он построил дом на авеню Иллинойс и Марвин-Гарденс, а она надеялась выкинуть дубль, чтобы выбраться из тюрьмы.

Когда пришла ее очередь, она встряхнула кубики двумя руками и бросила. Один скатился с игровой доски и остановился на краю стола – шестерка. Второй упал на пол и укатился под стул, на котором сидел Кевин.

– Что там? Что там? – спросила она, заглядывая под стол.

– Шестерка, – сказал он и положил кубик на стол шестеркой вверх. – Ты свободна, – улыбнулся он.

– Правда шестерка? – Девочка не любила жульничать.

– Богом клянусь, – кивнул он и поднял руку, как для присяги.

Она с подозрением взглянула на него и наконец решила:

– Не верю.

– Ого. До сих пор не научилась мне доверять? Обидно, Иди. Правда. – Он говорил как-то странно, почти серьезно, но при этом улыбаясь. Девочка не понимала, на что он намекает. Но его слова заставили ее занервничать и испытать приятное волнение. Как будто за столом происходило что-то еще, кроме игры в «Монополию». Вот только что именно – она не знала.

– Хорошо. Я верю тебе. Доверяю, – произносит девочка.

Мне хочется ее ударить. Встать и стряхнуть со стола игровое поле, собачку и ботинок, пластиковые домики и бумажные деньги. Девочка застенчиво улыбается, а я смотрю ему в глаза и понимаю то, чего не понимала она: вот он, тот самый момент. Он уже давно это задумал, это было ясно, но именно тогда понял, что сделает это и что она позволит ему уйти безнаказанным.

– Хорошо, – он снова улыбается. – Теперь твоя очередь.

Она передвинула собачку на игровом поле, думая лишь о том, как он смотрит на нее – как на девушку или как на ребенка, который вечно путается под ногами. Сделала вид, что что-то попало ей в глаз, и сняла очки.

– А у тебя подружка есть? – спросила она как можно более спокойным голосом. Помню, как билось ее сердце, когда она ждала ответа, как вспоминала всех красивых девушек, которых видела с ним.

– Есть, – ответил он, как будто это был самый дурацкий вопрос в истории человечества.

– О. Значит, есть? – Она пыталась говорить спокойно, но вышло так, будто она сожалеет об этом, будто ее это огорчает. Она снова бросила кубики и с трудом сложила в уме выпавшие числа.

– У тебя восемь. А ты только семь шагов сделала, – деловито поправил ее он. Она сдвинула собачку еще на одну клетку. – Ждала другого ответа? – вдруг спросил он, каким-то образом прочитав ее мысли.

Она взглянула на него. Без очков его черты слегка расплывались перед глазами.