1916. Война и мир - Дмитрий Миропольский

Феликс отвлёкся от сцены и глянул на великого князя.

— Я думал, ты сам догадаешься, — сказал он. — Кругом только и разговоров, что про твою помолвку с Ольгой Николаевной…

О предстоящей женитьбе великого князя Дмитрия Павловича на старшей дочери Николая Второго и вправду судачили немало. Событием был не столько брак троюродных брата с сестрой — государь и государыня состояли в таком же родстве. Брачный союз выглядел необычно потому, что нарушал традицию: членам императорской фамилии — и великим князьям, и великим княжнам — обычно подыскивали партию за границей.

— Всё равно не понимаю, какая связь, — пожал плечами Дмитрий Павлович. — Сделай милость, объясни.

Феликс круто развернулся к нему и наклонился ближе, навалившись грудью на стол.

— Изволь. Твой дядя Ники…

— Я просил его не трогать!

— Нет уж, задал вопрос, так имей мужество выслушать ответ! Кто-то должен тебе об этом сказать, и кто, если не я?

Потяжелевшее вмиг лицо и сведённые к переносице брови совсем не вязались с голубым платьем в блёстках и вечерним макияжем Феликса.

— Твой дядя Ники, — повторил он, — смотрит много дальше всех. Вы недооцениваете его — и его комбинацию…

— Не надо было до ужина пить шампанское, — сказал Дмитрий Павлович, ломая в пепельнице окурок. — У тебя теперь мозги набекрень. О какой комбинации ты говоришь?! Я Ольгу знаю сызмальства! Сейчас у нас… возникло чувство, и дядя Ники просто…

— Да ничего не просто! Просто — не бывает, когда речь идёт о династии! А династия рушится!

Они быстро глянули по сторонам: обоим показалось, что слова прозвучали слишком громко. Но нет, в ресторане по-прежнему бесшумно скользили официанты, со сцены продолжала томно страдать Вяльцева, и гости за столиками сосредоточились кто на семи, кто на восьми, а кто и на десяти переменах утончённых блюд.

— Ты в своём уме? — после паузы вполголоса спросил Дмитрий Павлович.

— Я-то в своём, — откликнулся Феликс, — и тебя призываю к тому же. Ты ведь не намерен всю жизнь оставаться двадцатилетним кавалеристом?

— Мне скоро двадцать два.

— Ненавижу говорить банальности, но придётся. Династический брак по любви — это… это такая чушь, что просто смешно!

— Дядя Ники женился по любви!

— Вспомни, чего это стоило. И как ему это удалось — тоже вспомни. А главное, вспомни, к чему это привело теперь. Несколько раз он хотел отречься, его сын тяжело болен — только не говори, что это не так! — и её величество давно не в себе. Чуть что — истерики, с нею и общаться уже никто не может, рядом только врачи да упырь этот, Распутин!

— Распутин для того и нужен, чтобы лечить Алексея и сохранять рассудок Аликс. В конце концов, они вправе сами выбирать себе окружение. Это семейное дело, которое никого не касается.

— Ошибаешься, дорогой мой! Это дело касается всех, потому что речь идёт не об этих вот, — Юсупов небрежно махнул кончиком боа в сторону гостей за столиками, — и не о соседях родителей моих по даче, а об императорской семье! И так будет до тех пор, пока на троне — Николай Второй, а наследник престола — его сын! Поэтому твой кузен затеял эту свадьбу. Пытается спасти гибнущую династию.

Великий князь выпрямил спину.

— Династии триста лет, и она сильна, как никогда!

— Да проснись же ты, наконец! Николаем Вторым династия заканчивается. Не дай бог, с ним случится что-нибудь, — Юсупов мелко перекрестился. — Можешь себе представить, что будет? Кто окажется на троне? Больной мальчик при полоумной матери-регентше? Ты же понимаешь, что это бред!

— Конечно, бред. Регентом или императором станет великий князь Михаил.

— Михаил?! Ты знаешь, я всегда повторяю, что миром правит любовь. Но она же рушит государства и губит героев. Вспомни Самсона с Далилой, Париса с Еленой, Цезаря с Клеопатрой — и потом родню свою вспомни… Уж прости меня, но не ведёт любовь к добру ни императоров, ни великих князей.

Дмитрию Павловичу нечем было возразить Феликсу: любовные похождения его родственников и традиции их морганатических, неравнородных браков были слишком хорошо известны.

Ещё сын Павла Первого, великий князь Константин, доставил Европе неудовольствие и привёл семью в ужас. Он развёлся со своей супругой Анной Фёдоровной, принцессой земли Саксен-Кобург, и женился на любовнице — польской графине Жозефине Грудзинской.

Такой мезальянс лишил великого князя российского трона. Константин Павлович наследовал своему бездетному старшему брату, императору Александру Первому. Но хотя Жозефина и получила в браке имя княгини Лович, род Грудзинских не принадлежал ни к королевским, ни к владетельным. Константин Павлович нарушил отцовский закон о престолонаследии, а потому новым императором стал его младший брат, взошедший на престол под именем Николая Первого.

Старший сын императора Николая, цесаревич Александр, взял в супруги принцессу Гессен-Дармштадтскую. Когда он стал императором Александром Вторым, она превратилась в императрицу Марию Александровну, в честь которой лучший театр Петербурга назвали Мариинским. Но однажды в Ливадии государь увлёкся небогатой княжной Екатериной Долгорукой, которая ко всему прочему была тридцатью годами младше его. Сбылись слова древнегреческого поэта о поздней любви, которая жарче горит!

Роман длился полтора десятилетия. Императрица тяжело болела, а княжна повсюду сопровождала императора и родила ему четверых детей. Тех, кто смел обсуждать двусмысленность ситуации, Александр сурово карал, считая свою частную жизнь закрытой от посторонних. Он повторял: Я государь и единственный судья своим поступкам.

По смерти императрицы государь женился на княгине Долгорукой столь поспешно, что даже не предупредил о том цесаревича, бывшего в отъезде. Так что если бы не страшная смерть от бомбы террориста всего через полгода после свадьбы, терпеливая любовница вполне могла получить от Александра Второго награду — корону императрицы Екатерины Третьей — и дать новую ветвь династии.

Воцарившийся сын убиенного императора, Александр Третий, хранил верность своей супруге Марии Фёдоровне до последнего часа и мезальянсов решительно не признавал. Чего нельзя сказать о других членах фамилии, а в первую очередь — о великом князе Павле Александровиче, самом младшем брате императора Александра Третьего, любимом дяде императора Николая Второго…

…и отце Дмитрия Павловича. Похоронив жену-принцессу, великий князь завёл бурный роман со светской красавицей Ольгой Пистолькорс. Она была замужем — и при этом воспитывала двоих детей, как и Павел Александрович. Но никто и ничто не помешало любовникам добиться развода, бежать за границу и сочетаться браком. Со своей новой супругой Павел Александрович жил теперь в Европе как частное лицо, а не как член императорской фамилии: за самовольную женитьбу на неравнородной невесте император лишил его всех титулов и званий, включая звание великого князя, запретил видеться с детьми — и возвращаться в Россию.