Под флагом России - Никита Кузнецов

Выйдя в море, мы встретили у острова, на расстоянии миль 20, громадную массу льда с торосами, доходившими вышиною до 2—3 саженей. Благоразумие требовало обождать, пока разойдется лед, поэтому мы решили выжидать удобный момент вблизи Тюленьего острова и пошли в находящейся недалеко от него пост Тихменевский.

Простояв сутки в Тихменевском посту, мы снова решили идти к Тюленьему острову; счастье на этот раз нам благоприятствовало, и утром на следующий день мы стали на якорь вблизи этого злополучного острова. Это была большая удача, так как часто случается, что из-за густых туманов остров нельзя бывает отыскать по несколько суток.

Сейчас же были спущены на воду все шлюпки, и началась спешная перевозка различных грузов. Здесь мы должны были высадить одного офицера и 19 человек команды, которым предстояла невеселая перспектива провести почти 6 месяцев на этом, буквально «Чертовом острове», вдали от людей, без всяких удобств, питаясь все время почти одной солониной.

Остров Тюлений, несомненно, вулканического происхождения, выдается из Охотского моря в виде треугольного утеса, высотой до четырех сажен; длина его около одной версты, наибольшая ширина сажен 100, в узком же месте он сходит почти на нет. Растительности на нем нет никакой, и единственные жалкие овощи на этой скале произрастают в ящиках с насыпным привозным черноземом. Для жизни на острове построены 3 домика для начальника охраны, 19 матросов и 7 алеутов, привозимых сюда для убоя котиков; несколько сараев для припасов и опреснения воды (на острове нет пресной воды, и ее приходится добывать из морской воды) дополняют унылую картину этого ужасного места.

На верхней площадке острова устроена сигнальная мачта, около которой всегда стоит караул, следящий за тем, чтобы хищнические шхуны не приближались к острову и не занимались убоем котиков. На другой стороне, противоположной той, где на склоне утеса помещается охрана, расположено самое лежбище котиков.

Берег на этом месте широкий, песчаный, — и котики здесь проводят все лето, выводя своих детенышей. Обыкновенно каждый котик забирает себе от 20 до 50 самок и живет с ними; все время у них идут драки из-за самок, и воздух непрерывно оглашается их страшным ревом. Если сюда добавить несметное количество аар[80]— маленьких птичек, вроде чаек, с длинными носами, коричнево-стальной окраской, которые с неумолкаемым карканьем тучами носятся в воздухе, то шум всех этих обитателей вместе с каким-то их удивительным зловонием представляет тяжелую картину жизни острова, способную нервного человека свести с ума.

Аары являются на Тюлений остров для высадки яиц и в буквальном смысле слова покрывают собою весь остров: для того, чтобы пройти по острову, необходимо все время сгонять этих птичек и идти чуть ли не по их яйцам. Аарьи яйца, довольно крупной величины и странной грушевидной формы, окрашены в красивые разнообразные оттенки от темно-зеленого с узором до чисто-белого; желток яйца совершенно красноватого, шафранного цвета; алеуты с аппетитом употребляют эти яйца в пищу.

Котиков, когда мы пришли к Тюленьему, оказалось очень мало, что-то около 100—150 штук: это были все жирные, толстые, старые самцы-секачи, которые являются всегда первыми на лежбище и поджидают самок; обыкновенно котики проводят на Тюленьем все лето и осенью истощенные, худые, где-то (пока это неизвестно) проводят зиму... Котик — род тюленя, млекопитающее. Те, которых нам удалось видеть, были величиною до половины сажени и высотою до 1—2 фут; вид их отвратителен: большое туловище покрыто грязно-бурым мехом, похожим на медвежий хвост, изрезанный на пять отростков; длинные, до 2 футов, передние оконечности, превратившиеся в плавники, на которых котик довольно быстро ползает по земле; маленькая остроконечная головка с черными ласковыми глазами, довольно большие зубы и длинные усы, — вот общая, странная, неприглядная физиономия котика, доставляющего известный красивый бархатный мех...

Убивают котиков палками, нанося удары по голове, которая у них представляет нежную часть тела. Этой операцией занимаются алеуты, специально привозимые котиковой компанией с Командорских островов (вблизи Камчатки). Они на шлюпках подплывают к стаду, с криком гонят котиков на берег и тут выбирают молодых секачей (самцов), возрастом не старше 8 лет; — старых секачей и самок убивать не разрешено. За каждого убитого котика алеут получает полтора рубля, компания же платит казне за котика 14 рублей золотом. Ежегодный убой на Тюленьем острове упал теперь до 500—600 штук, раньше же он доходил до нескольких тысяч.

Проработав целый день, мы едва кончили к 12 часам ночи перевозку грузов на Тюлений остров, — и принуждены были немедленно сняться с якоря и уйти в море. Начиналось уже легкое волнение, которое к ночи все усиливалось и грозило перейти в сильный шторм. Приходилось спешить и, поэтому с последним мешком, брошенным в отваливавшую на остров шлюпку, был тотчас же поднят якорь, и наш транспорт отправился дальше, через группу Курильских островов, к берегам Камчатки.

Камчатка

8 июня после длинного, утомительного плавания, сопровождавшегося ужасными ветрами и туманами, во время которых «Якут» едва не разбился у Курильских островов, мы, наконец, рано утром подходили к далеким неизвестным берегам таинственной Камчатки.

Коварное солнышко, все время прятавшееся от нас, теперь весело светило и под его горячими лучами море успокоилось и заиграло легкими, причудливыми красками. Все офицеры и команда толпились на верхней палубе и с жадным любопытством рассматривали открывавшуюся панораму.

Самого города Петропавловска еще пока не было видно — он скрывался за горой, и на зеленом высоком берегу виднелся лишь, точно сторож, белый маяк, указывавший на вход в Авачинскую бухту.

Высокие горы самых причудливых очертаний теснились и величественно вырисовывались на лазурном небе; вдали на горизонте виднелись камчатские вулканы, и их белоснежные вершины ослепительно блестели, представляя на зеленом фоне лесистых гор дивную, непередаваемой красоты, картину.

Пройдя маяк — маленькую башенку, мимо трех утесов, одиноко вылезших из воды и носящих здесь название «Трех братьев», мы повернули и вошли в самую Авачинскую бухту, где вскоре встали на якорь вблизи угольной пристани. Перед нами теперь развернулся весь город, и вид его, протянувшегося по берегу моря узкой полосой на расстоянии каких-нибудь 200—300 сажен, с безобразной кучей деревянных домов, на первых порах сразу как-то поразил нас своею мизерностью и убожеством: чувствовалось что-то жалкое и совершенно несовместимое с понятием города, а между тем это была столица Камчатки, административный центр области, по величине не уступающий размерам Германской империи!..

Вскоре к нам на корабль явилось все население Петропавловска. Приход военного судна составляет для этого забытого уголка важное событие в жизни: ведь он привозит петропавловцам припасы, почту и сведения о внешнем мире, который для них, благодаря отсутствию почти всяких сообщений, представляется чем-то отвлеченным, таинственным и страшно далеким! Только в последние годы стали появляться на Петропавловском рейде пароходы, раньше же заходил всего один раз в год доброволец[81]«Хабаровск», с уходом которого порывалась почти всякая связь с внешним миром: после него почта направлялась через Якутск на собаках, и вся Камчатка на 6—8 месяцев погружалась в долгую, ужасную, чисто животную спячку...