Забытые кости - Вивиан Барц

Сьюзен щелкнула ручкой.

– Значит, тебе приснился сон об этом деле?

– Может быть. Я так думаю. – Эрик откинулся на спинку стула, чтобы не выглядеть напряженным. – В последнее время мне снятся сны о маленьком мальчике.

– Маленький мальчик, – повторила Сьюзен, записывая. – Можешь описать его немного подробнее?

– Конечно. Ему лет пять или шесть, каштановые волосы, голубые глаза. Много веснушек.

– Хорошо. Продолжай.

– В моих снах он всегда носит одну и ту же одежду – синий комбинезон.

Сьюзен остановилась.

– Синий комбинезон, говоришь? Типа джинсовый?

– Да. Знаешь, такой надел бы ребенок с фермы. Но выглядит одежда старой. Да, деним есть деним, но этот почему-то заставляет думать о прошлом, примерно том времени, которое показано в сериале «Предоставьте это Биверу»[29].

– Ты сказал «всегда». Сколько раз он тебе снился?

Эрик сделал вид, что обдумывает вопрос.

– Ну, я не знаю… два или три раза.

Сьюзен сделала еще несколько пометок.

– И когда тебе начали сниться эти сны?

– Они появились еще до того, как на той ферме нашли детей, если ты об этом спрашиваешь. – Эрик нервно рассмеялся. – Должно быть, для тебя это звучит так нелепо…

– Нет, вовсе нет, – сказала Сьюзен, сохраняя зрительный контакт, и Эрик подумал, что она, должно быть, хороша в покере. – Мне просто интересно, как мальчик связан с фермой.

– О, я видел это во сне – ферма на заднем плане… – О’кей, это было в выпуске новостей по телевизору, который включился сам по себе. И еще я слышал, как там кричала толпа детей.

– Правильно.

Эрик сцепил руки на столе.

– Чем больше я говорю, тем больше смущаюсь. – И тем больше беспокоюсь, что потерял все шансы познакомиться с тобой поближе. – Надеюсь, ты не думаешь обо мне плохо…

– Нет, правда, Эрик, ничего плохого я не слышу, – сказала она искренне. – И раз уж беспокоишься о том, что я думаю, значит, ты на самом деле нормален. Психи, те не останавливаются и не задумываются, насколько безумно звучат их рассказы.

– Спасибо за доброе слово, – сказал Эрик. Интересно, что бы она подумала, узнав, что всю оставшуюся жизнь он будет принимать таблетки, чтобы справиться с неизлечимым психическим заболеванием? – Я бы, наверное, не пришел, но чувствовал бы себя ужасно, зная, что с бедным ребенком случилось что-то плохое, а я промолчал.

– Хочешь знать, что я думаю? – спросила Сьюзен, и он кивнул. – Я не сомневаюсь, что тебе снились эти сны. Ты кажешься хорошим парнем, и я уверена, что ты действительно хочешь помочь.

– Это все, что я хочу сделать.

– Я верю тебе. – Она потянулась к нему, как будто хотела коснуться его руки, но в последний момент остановилась. – Но, может быть, ты связываешь свои сны с убийствами, потому что видел репортаж об этом в новостях. Ты хочешь помочь, и ты не сумасшедший из-за этого. Ты хороший человек.

Эрик предпочел бы закончить на этом, но он уже зашел так далеко.

– Есть еще кое-что, о чем я тебе не сказал.

Сьюзен щелкнула ручкой.

– И что же?

– Мальчик в моих снах называет мне имя: Милтон.

Сьюзен вскинула голову.

– Милтон?

Эрик кивнул.

– Он сказал мне: «Найди Милтона». Я, конечно, не уверен – это всего лишь предположение, – но думаю, что Милтон может быть одной из жертв Джеральда.

– Милтон, – повторила Сьюзен, записывая имя.

– Это имя тебе что-нибудь говорит? – спросил Эрик.

Она неловко поерзала.

– Я ведь не могу…

Эрик поднял руки в знак понимания.

– Да, полагаю, вам действительно не разрешается говорить. Это совершенно нормально.

– Хорошо. Итак, маленький мальчик в джинсовом комбинезоне и кто-то по имени Милтон, – резюмировала Сьюзен. – Что-нибудь еще?

– Еще пара вещей, хотя я не могу представить, что они могут означать, – сказал Эрик. – Во-первых, женщина. Симпатичная, чуть за двадцать… Одета как хиппи.

Сьюзен с непроницаемым лицом подняла руку и потерла затылок.

– Что насчет нее?

– В том-то и дело, что я не знаю. Я видел все это только во сне, и все так рассеянно, так… бессмысленно, понимаешь? Но я думаю, что она может быть каким-то образом связана с этим. Не знаю. – Эрик пригладил ладонью волосы. – Да. И числа – двадцать два и двадцать три… Не могу представить, что они могут означать.

– Почему именно эти цифры? – осторожно спросила Сьюзен.

– Понятия не имею. Но, видя, как ты сжимаешь ручку, догадываюсь, что они важны.

– Я…

– Конечно. Ты не можешь сказать. Ну хорошо. И последнее: джеки – такие, знаешь, металлические штучки, которые используются в детской игре? И красный мячик.

Сьюзен села очень, очень прямо.

– Мм-хмм…

Эрик поднял глаза к небу и вздохнул.

– Да, безумие, я понимаю…

Но Сьюзен не выглядела так, будто считала это безумием. Она выглядела так, будто сзади подкрался призрак и дохнул ей в затылок. Так, будто ей хотелось с криком выбежать из комнаты.

Наконец-то! Наконец-то ее включили в дело Фермы смерти (пусть даже и косвенным образом). Однако продолжать работу с населением Сьюзен была пока не готова. Она вернулась к столу и еще раз просмотрела записи, сделанные во время запутанного интервью с Эриком Эвансом. Несмотря на то что на самом деле она не купилась на его сказку про экстрасенсорный сон, оставалось непонятным, как он получил изложенную информацию, если только не заплатил какому-то фэбээровцу или кому-то в морге. Такой вариант представлялся маловероятным, учитывая, насколько громким было это дело.

Сьюзен взяла горсточку «Скиттлз», сунула в рот и задумчиво захрустела. Хотя рассказ вызвал недоумение и поставил ее в тупик, было в нем и кое-что хорошее: он давал ей повод обратиться к начальству и изложить свои идеи.

Благоразумнее было начать с Эда.

Глубоко вздохнув, Сьюзен вошла в комнату отдыха. Как она и ожидала, Эд был там один, снова читал «Перрик уикли» и потягивал кофе. Чтобы он не почувствовал ее нервозности из-за информации, она шумно выдохнула и тяжело плюхнулась на стул напротив него – для пущего эффекта.

– Это тебя куку-бананы так раззадорили? – спросил Эд. Куку-бананами он называл всех, у кого поехала крыша, и у Сьюзен этот термин неизменно вызывал смешок