Элитное подземелье - Марина Туровская

– С ума сошла? Меня с работы уволят. – Оценив мое настроение, он что-то сообразил, и тон его изменился на более человечный: – А что будет-то?

– Думаю, что захват типографии и банды.

– Типографию нашли? – спросил он с придыханием.

– Нашла. – Я положила в чашку с кофе две ложки сахара, подумала и положила третью. – Не стреляй глазами, она уже обложена со всех сторон. Уезжай, Андрей, придумай отговорку и уезжай.

– А ты?

– Спасибо, что спросил. У меня через неделю билет в Париж. Еду в составе делегации Министерства здравоохранения. Андрей, хватит байки слушать, собирайся и уезжай.

– Не уеду. – Взгляд брата снова затвердел. – Не имею права сбегать при любых обстоятельствах.

Андрей допил кофе и поцеловал меня в щеку. Наклонившись, погладил задремавшую на половике Стерву. Стерва от удивления вздрогнула, но кусать дотронувшуюся руку не стала. Ритм действий Андрея с первых шагов до одевания в коридоре все убыстрялся. Из квартиры он уже выбежал.

Первый час пополудни. Воскресенье. Вызову милицию сейчас. Мне не нужно набирать 02, мне достаточно подняться на четвертый этаж и жать на кнопку звонка до тех пор, пока сонная Мила не откроет дверь.

Мила открыла дверь, не открывая глаз, и просыпаться не желала:

– Ты чего, Насть?

– Ладочников дома?

Костя, щурясь, стоял позади Милы.

– Что, Настька, все-таки случайно нашла типографию?

– Нашла. И там трое бандюков. Ладочников, что ты тормозишь? Вызывай своих ребят.

– Сейчас.

Костя нащупал телефон в кармане джинсов и набрал номер.

– Настя, пока я бригаду вызываю, садись, пиши заявление.

– Какое заявление? – Я решила отмазаться от неприятностей.

– Подстрахуемся. Я черновик печатными буквами набросал, на столе в кухне лежит, иди, перепиши.

Мила взяла меня за руку и повела на кухню. Она быстро заварила крепчайший кофе и пожарила гигантскую яичницу, пока я кропала взволнованной рукой заявление, с формулировками типа «случайно нажала… удивленно увидела… внезапно обнаружила… неумышленно совершила действия…».

Вечером мы с Милой спустились в мою квартиру посмотреть на результат. Какая я умница, что вовремя вывезла самые хрупкие вещи и ковры. Оконных рам лоджии у меня, считай, нету, подпол теперь тоже не отличался стерильной чистотой. Мебель в гостиной держалась, но была вся поцарапанная.

В типографию мне спуститься не дали, Костя устно проинформировал меня о состоянии помещения.

Обезумевший Сигизмунд разбил аппараты. Прибывшие ему в нагрузку шеф Жора и Вадим дополнили разгром. Один из углов чистейшего помещения был превращен в сортир. Вонь стояла ужасная.

Я провидец. Сигизмунда чуть не съели. Решили подождать до сегодня.

Чтобы не умереть от скуки, мужчины нарезали карт из драгоценной бумаги и расписывали «пульку», расплачиваясь фальшивыми деньгами.

Милиционеры, ходящие по квартире, смотрели на меня с интересом. Костя объяснил, что выводимые арестованные говорили в мой адрес много интересных сравнений и ярких эпитетов.

Жора очень хотел со мной встретиться, предлагал милиционерам большие деньги за пять минут общения с «хромоногой идиоткой» и обязательно без свидетелей.

Давать показания бандюки начали прямо в квартире. Жора орал, что к нападению на Игорька отношения не имеет. У Жоры была информация «о тухлой зелени», и его интересовала типография. Была возможность на одной из попоек у Кати снять слепки с ключей от квартиры. Игорька он послал на разведку – посмотреть документы, простукать пол и стены. Дачу они успели обыскать еще при жизни Кати, теперь на подозрении была только квартира. И тут помешал Григорий, чуть не убил пацана.

А больше ничего Жора не знает. Вадим повез его к знакомой чайку попить, а его пригласили в сауну сходить. Сауна оказалась типографией… Совпадение за совпадением. И все дальнейшие показания в таком же духе.

Вадим и Сигизмунд говорить отказались. Совсем. Вадим боялся, Сигизмунд только мычал – онемел после шока, когда его собрались скушать.

Я попросила оставить мне помещение типографии, все-таки еще одна комната. Ладочников уверил меня, что никому до нее, после вывоза аппаратуры, нет дела и возиться с цементированием огромного пространства никто не станет. Я побла-годарила бардак в стране. У меня будет свое, тайное помещение. Только дерьмо из него нужно вывезти.

Даже такой сумасшедший день, как сегодняшний, закончился, и я отправилась к родителям на дачу. Там меня ждало два сюрприза. Первый – родители подали заявление в ЗАГС, собираясь опять стать мужем и женой. Второй – Татьяна Степановна ждала меня у них вторые сутки, желая высказать мне свою благодарность.

Я сидела перед камином с мартини в руке и думала о Кате. Если бы не цепь событий, произошедших после ее нелепой смерти, и так странно составленного завещания, мои родители могли бы не помириться, я бы не изменила характер, оставшись безвольной хромоногой девушкой. Я бы не встретила большую любовь. Было много риска, но когда деньги и счастье доставались без жертв?

Катя не просто оставила мне наследство, она дала мне шанс на новую жизнь. Спасибо.

Через пять дней папа с мамой отвезли меня в аэропорт. Медицинская делегация уже проходила контроль, и я встала в очередь на досмотр.

В самолете меня не укачивало, на заигрывания врачей из других городов я не отвечала, Эдуарда Арсеновича почти не слышала. Сегодня был понедельник. До четверга меня можно не трогать – бесполезно.

Днем в четверг я буду сидеть за столиком открытого кафе под Эйфелевой башней, прятаться от холодного ветра в широкий воротник шубы и ждать. Ждать, когда рядом со мной появится Алексей – и серый мир снова станет красочным.

Я не знаю, что будет дальше. Я не до конца уверена, что нужна ему. Но я люблю Алексея, и пока есть возможность, буду охранять, как всякая любящая женщина охраняет своего мужчину.