Не боярское дело - Сергей Александрович Богдашов

Вроде, какая же это неприятность?

А вы моё состояние представьте… Анна хочет, чтобы я выступал в качестве её ближайшего родственника, а Антон категорично заявил, что никого кроме меня ему в свидетелях не нужно.

Никогда не пробовали сидеть на двух стульях сразу?

Вот и я представить себе не могу, как я буду один и сразу в двух ипостасях.

Как бы себе что-нибудь не порвать, хотя бы те же штаны.

Глава 103

Отгадайте, кому нужны в декабре складные летние бамбуковые удилища длиной от трёх с половиной до четырёх с половиной метров? С лакированной поверхностью, блестящими трубочками латунных соединений и аккуратной обмоткой в нужных мест алой шёлковой нитью.

Правильно! Они нужны всем! И мужчинам, и женщинам.

Понятное дело, что это ни какая-то совсем уж неведомая новинка, но, позвольте, теперь я знаю, что удочек такого качества даже в самых прославленных магазинах столицы не найти. И это ли не лучший подарок для любого мужчины к Новому Году!

Да, вот так незаметно я в декабрь заехал.

Началось это путешествие во времени на подготовке к двойной свадьбе, а потом как всё понеслось…

Странно, но отчего-то меня долго никто не трогал и я крутился в мясорубке торжеств, балов и званых вечеров, не наблюдая за календарём и временем суток. Постоянно находились какие-то дела, мы с жёнами никуда не успевали, и хоровод столичной жизни нас закружил так, что за ним было трудно угнаться.

Можно сказать, японские удочки меня спасли. То кольцо людей, что меня окружало и на какой-то период времени прикрыло от забот и проблем, оказалось не совсем готово к необычному вопросу про удочки… И они, эти удочки, пробили брешь.

Этакий "привет из Японии" на меня подействовал, как ватка с нашатырным спиртом, своевременно сунутая под нос.

Младший брат японского ювелира, взявшийся за производство удочек, проявил недюжинный талант. Сомневаюсь, что он успел заготовить бамбук на моих островах, но предоставленный ему рынок сбыта он твёрдо решил не упускать. Две с половиной тысячи удилищ прислал, до такого качества, что любое бери и хоть сейчас на выставку.

К счастью, в столице у меня нынче есть Киякин, который хоть и занят уже двумя школами по подготовке пилотов, но он при всём том ещё и купец. Решительно отбросив развлечения, я наконец-то вырвался из дома и поехал к нему в гости, точнее, на один аэродром, что не так далеко от столицы, прихватив с собой пару образцов.

Повздыхав, скорее больше для вида, Степан Васильевич пообещал мне заняться изделиями из бамбука, которых грузовым дирижаблем из Владивостока притащили аж две с половиной тысячи штук, а заодно попросил меня встретиться с Артемьевым и договориться с ним хотя бы о паре учебных самолётов с двойным управлением.

Да, пилотов уже катастрофически не хватает. В Империи есть всего лишь одно лётное училище, но там про наши новые самолёты разве только слышали. Так что новую лётную школу купец организовывает с ноля, и при этом, невзирая на свой возраст и положение, не стесняется сам время от времени садиться за парту, понимая, что самолёт и дирижабль это далеко не одно и то же.

Как мужик мужика я его хорошо понимаю. Небо — оно такое. Зовёт. Киякин и так всю жизнь летает, но что такое его дирижабль по сравнению со штурмовиком или высотным бомбардировщиком. Это как телегу с мотоциклом сравнивать.

Сдаётся мне, что двумя учебными самолётами проблему его лётной школы решить не удастся.

Тут глубже надо копать. Авиации нужны аэродромы, пилоты, штурманы и механики. А нашему авиастроительному предприятию крайне интересно, чтобы всего этого было в достатке, иначе смысл в ускоренном выпуске самолётов пропадает. По идее Киякину нужно раз в несколько увеличить количество обучаемых и дополнить их ещё несколькими специальностями, но сам он не потянет, да и ни к чему оно ему, если разобраться. Не так много желающих найдётся, чтобы за собственные деньги обучаться на техника или штурмана, а уж тем более на работника аэропорта.

Придётся мне с Артемьевым встречаться. По идее, школу Киякина нам надо под своё крыло брать. В том смысле, что стоит принять его акционером в нашу компанию авиастроителей, а заодно и озадачить купца сбытом самолётов и запчастей к ним. Лучше, чем Степан Васильевич, кандидатуры я попросту не вижу. Где мне ещё найти купца, который вопрос авиации так досконально себе представляет, как он?

— Я вам не помешаю? — раздался очень приятный голосок, и в кабинет к отцу зашла Антонина, а следом за ней и пара девушек проскользнула, неся на подносах чай с печеньем и прочими вкусняшками.

Давненько я Антонину не видел. Надо же, что столица с провинциальными красавицами делает. Смотрю, как на незнакомку. Девушка похудела, в лице бледность добавилась, зато фигурка в плотно обтягивающем её приталенном жакете смотрится, просто отпад. Да и личико на зависть многим.

— Проходи, чай вместе попьём, — довольно прогудел Киякин, как всегда любуясь своей красавицей, — Олег Игоревич вроде говорил, что никуда особо не торопится, — бросил он на меня взгляд, ожидая подтверждения.

— Похорошели вы, Антонина Степановна, да так, что словами не описать, — кивнув купцу, сказал я девушке почти что чистую правду.

Почему почти? Так пропала куда-то та милая девичесть, которая ещё недавно просто убойно била меня по мозгам. Этакий нераскрытый бутон теперь расцвёл, и вроде цветок красивее стал, а отчего-то вспоминается, каким же он раньше был.

Эх, торопятся девушки стать и выглядеть взрослее, чем они есть на самом деле. Тянутся за красотками, что на обложки глянцевых журналов помещают, а того не понимают, что их молодость — само по себе лучшее украшение.

— Ой, да ладно… Это вы просто привыкли комплименты раздавать, — деланно смутилась красавица, — А я, на самом деле пришла вам на отца жаловаться.

— Кгхм-м, — грозно прокашлялся Киякин.

На что Антонина сделала вид, что ничего такого она не слышала и лишь добавила на личико серьёзности.

— Вы, наверное, не знаете, что он всю школу наших пилотесс на меня скинул, а сам всего лишь пару раз в неделю практические занятия с ними проводит.

— Опыт Степана Васильевича дорогого стоит, — с улыбкой покачал я головой, — Если бы не его помощь и те приёмы, которым он меня