Двенадцать несогласных - Валерий Панюшкин

В конце его программы, когда кукла-Путин устроила концерт, стояла на сцене в трусах и пела «По улице ходила большая крокодила», а всем политикам в зале слышалось, будто она поет волшебным голосом «O sole mio», кукле-Явлинскому удавалось подобраться к уродцу, вырвать у него из головы волшебные телевизионные волоски и явить его уродство всем. Валентина так и подумала, что Явлинский будет тем человеком, который наведет порядок. На самом же деле никакого подвига Явлинский не совершил, провел бездарную предвыборную кампанию, бюджет которой был по большей части разворован исполнителями, включая и людей с НТВ, и едва-едва сумел протащить свою партию в Думу в последний раз. Но Валентина не поняла этого. Вероятно, и сам Виктор Шендерович этого не понял.

Он понял, что происходит нечто ужасное, когда, придя однажды на работу, узнал про увольнение одного из руководителей телеканала НТВ Олега Добродеева. Совсем небезосновательно Шендерович считал НТВ лучшим телеканалом страны: лучшие новости, лучшие фильмы, лучшие репортеры, уникальный журналистский коллектив, выпестованный Добродеевым. И вот теперь Добродеев уходил возглавлять государственный телеканал «Россия», который Шендерович небезосновательно считал сборищем бездарных подхалимов. Шендерович не мог понять, как это один из самых уважаемых в стране журналистов по доброй воле переходит из категории людей, смеющихся над куклами, в категорию кукол. Добродеев становился государственным чиновником. При некотором стечении обстоятельств можно было бы изготовить куклу по его образу и подобию и запустить эту куклу паясничать в выдумываемых Шендеровичем сатирических программах.

– Ты что, Олег? – ворвался Шендерович к Добродееву. – Они же используют тебя! Они же дискредитируют тебя!

Добродеев не соглашался. Он говорил, что, наоборот, попытается насаждать на государственном телевидении стандарты качественной и свободной журналистики. И уйдя, переманил за собой целую когорту прославленных репортеров НТВ, за двойную зарплату тоже согласившихся превратиться из людей в куклы.

Журналисты уходили. Ушел Аркадий Мамонтов, репортажами которого из Чечни Шендерович гордился и про которого Шендерович не знал еще, что Мамонтов станет снимать репортажи по заказу с Лубянки и однажды снимет фильм про то, что правозащитница Людмила Алексеева – английская шпионка. Ушел Эрнест Мацкявичус. Он выпивал с Шендеровичем в клубе «Петрович», балагурил и фотографировался, а Шендерович не знал еще, что Мацкявичус фотографируется на память, потому что принял уже предложение от Добродеева, и что там, на телеканале «Россия» он будет вести предвыборные дебаты – нечестные, несвободные, хоть всем политикам и отмерено времени поровну.

Там же, в клубе «Петрович», к Шендеровичу подходила редактор с НТВ, называла Шендеровича гением, говорила, что знает наизусть все его программы, и Шендерович улыбался ей смущенно. А она уже тоже нанялась на телеканал «Россия» и приготовилась думать, что Путин – счастье для страны.

Написав сценарий про крошку Цахеса, Шендерович перечитывал его и думал: «Не слишком ли круто?» Но он не долго так думал. Метафора, как всегда, оказалась мудрее автора. Став президентом, Путин всерьез заговорил такими словами, какие Шендерович мог приписать ему, выдумывая сатирический сценарий. Вовсе не в шутку президент говорил про террористов, что «замочит их в сортире», а обращаясь к чиновникам, вовсе не в шутку говорил: «Хватит сопли жевать». И народу это нравилось, как в программе Шендеровича всем куклам-политикам нравился хам крошка Цахес.

Метафорическая реальность «Кукол» как будто выплеснулась из телевизора наружу. И снаружи принялась разрушать телеканал, из которого вырвалась.

Однажды ночью – Валентина была уже студенткой и приходила домой поздно – папа вышел из комнаты и сказал дочке, что телеканал НТВ захвачен. Валентина впервые включила телевизор не для того, чтобы посмотреть папину программу или фильм какой-нибудь. Впервые – чтобы посмотреть новости. Но было уже поздно. НТВ вместо новостей или фильмов транслировало черную заставку, на которой написано было, что журналисты бастуют в знак протеста против захвата канала. А по другим программам показывали, как в помещение НТВ врываются вооруженные люди в масках. И как вместе с ними входит новый, назначенный Кремлем директор Альфред Кох. Кох был вице-премьером за несколько лет до описываемых событий. Когда он был вице-премьером, его кукла реально существовала. Валентина знала Коха-куклу в лицо. И теперь ожившая кукла пришла на телеканал НТВ и заявила, что на телеканале меняется руководство.

Журналисты устраивали митинги. Валентина даже пыталась писать про эти митинги статьи в газеты. Мятежные журналисты казались ей такими романтическими, что на короткое время она и сама захотела стать журналисткой. Потом Валентина увидела, как в последней попытке спасти свой телеканал журналисты НТВ попросили аудиенции у президента Путина. Валентина видела по телевизору, как десять знаменитых телеведущих, включая и ее папу, приходят в Кремль и просят – кого? куклу! – не закрывать их. Валентина видела, как президент говорил с журналистами с тем хамоватым напором, который приписал бы папа кукле в очередном сценарии. Если бы Шендерович хотел представить куклу-спецслужбиста, то, наверное, приписал бы ей манеру переворачивать документы текстом вниз. И Валентина видела по телевизору, как Путин переворачивает документы текстом вниз: говорит журналистам, что есть у него, дескать, компрометирующие материалы на владельца НТВ Владимира Гусинского, но документов не показывает.

Боролся ли Шендерович? Боролся. Когда на НТВ работать стало невозможно, он перешел с федерального канала НТВ на маленький телеканал ТВ-6 вместе с группой репортеров, отказавшихся идти к Олегу Добродееву или не приглашенных Добродеевым. ТВ-6 просуществовал недолго и тоже был закрыт. Ошметки журналистской команды перекочевали на совсем уж крохотный телеканал ТВС. Одна из новостных ведущих пошутила тогда: «Скоро мы будем вещать в домофон». Но Шендерович не сдавался. Он не мог больше делать «Куклы», ибо права на идею принадлежали продюсеру Василию Григорьеву, не разделявшему фрондерства. Он придумывал новые сатирические программы, иногда смешные, но никогда уже не имевшие успеха «Кукол». Когда ТВС закрыли, Шендерович стал вести сатирическую программу на радио «Эхо Москвы». Это был еще не домофон, конечно, но уже совсем близко к домофону.

Но он все равно боролся. Валентина помнит, как однажды папа пришел домой, посадил их с мамой за столом на кухне и сказал, что будет баллотироваться в депутаты Государственной думы. Это было ужасно. Валентина представила себе папу в официальном костюме, заседающим в Государственной думе и разъезжающим по городу в черном «БМВ» с мигалкой.

– Да нет же, ты не понимаешь, – сказал папа. – Конечно, я не пройду ни в какую Думу, – она была уже взрослая, его девочка, она должна была понять. – Дело же не в этом.

Валентина слушала, и постепенно до нее доходило, что задумал папа. Вот он, настоящий, пойдет соревноваться с куклами за место в Государственной думе, и всякому, кто станет свидетелем этого соревнования, очевидно же будет, что нами правят резиновые болваны. Валентина успокоилась. Идея показалась ей даже забавной. Но тут папа сказал: