В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю - Том Холланд

Христиане знали, что все это лишь начальные акты продолжающейся драмы. После Ветхого Завета был Новый Завет, и по земле, на которую ступали ноги Авраама, Иешуа и Давида, теперь прошел сам Христос. В Вифлееме он родился, в Иерихоне исцелил слепого, в Иерусалиме был распят и погребен, через три дня воскрес и вознесся на небеса с вершины горы Елеон (Олив), расположенной прямо за городом. Христиане, должно быть, испытывали собственнические чувства к местам, где происходили столь грандиозные события, можно сказать, вселенского масштаба. В качестве самопровозглашенных наследников Авраама и последователей Христа они имели на них двойное право. Земля, обещанная избранному Богом народу, – это их земля, иначе и быть не может. Это их Святая земля.

Надо сказать, было много христиан, озабоченных «ограничением узкой полоской земли Его, кого не могли вместить небеса», – им не нравилась такая идея. Присутствие Бога, строго напоминали они верующим, может почувствоваться где угодно, даже в самых далеких варварских землях. Доступ к небесам так же прост из Британии, как и из Иерусалима22. Тем не менее показательно, что автор этого замечания – переводчик Библии родом с Балкан, монах Иероним, – сказал данные слова, пребывая в келье в Вифлееме. Шел 395 г., и уже, что подтверждает присутствие самого Иеронима на Святой земле, происходило что-то беспрецедентное. Еще никогда в истории такое количество паломников из столь удаленных друг от друга мест не преодолевали гигантские расстояния, чтобы попасть на Святую землю. Христиане, в отличие от язычников, не ограничивались посещением родных для себя святынь. Вместо этого, с момента, когда обращение Константина открыло для них Святую землю, туда устремился поток христианских паломников со всех концов римского мира. Пример показала мать императора Елена, женщина сказочно богатая и помешанная на коллекционировании мощей и всевозможных реликвий. Она сама, как подобало императорскому статусу, направилась прямо в Иерусалим, где стала счастливой обладательницей трофея, о котором можно было только мечтать, – креста и гвоздей, использованных при распятии Иисуса. Но эта сенсационная находка являлась только началом. Местное население довольно быстро сообразило, какие неслыханные возможности сулит им неожиданное прибытие высокородной христианки. Активизировались всевозможные проводники, знавшие, где можно найти кости ветхозаветных пророков, или книги, по которым учился юный Христос, или платье, которое когда-то носила Святая Дева. Следствием этой охоты за сокровищами стали не только заполнение «под завязку» константинопольских реликвариев, но и обеспечение будущих посетителей Святой земли внушительным списком «достопримечательностей», то есть мест, которые нельзя не посетить. Ведь если реликвию можно относительно легко отправить в столицу, то же самое нельзя сделать с площадкой, где она была найдена. Пример показала опять-таки Елена. Роясь в фундаменте языческого храма, она отыскала ни больше ни меньше как Гроб Господень, – вот какими зрелищными могли быть плоды археологических раскопок на Святой земле. Спустя два века поток главных реликвий вроде бы иссяк. В Библии не осталось ни одного эпизода, который не идентифицировали бы с конкретной трудой камней или пятном пыли. Неудивительно, что паломники со всех концов христианского мира желали увидеть землю, буквально пропитанную загадочностью… мистикой. То, что раньше было ручейком посетителей, превратилось в наводнение. Их появление на Святой земле знаменовало рождение новой революционной идеи: определенное место может считаться святым многими народами, независимо от их места рождения.

Немало христиан прибывало на Святую землю не как паломники, а как поселенцы. Даже Иероним, несмотря на свое презрительное отношение к местной туристической индустрии, радовался разным культурам и этническим группам, появлявшимся на Святой земле, видя в этом выполнение первоначального обещания Бога: «Какими были Его первые слова к Аврааму? Он сказал: Пойди из земли твоей, от родства твоего, и от дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе»23. В то время как Константинополь, «второй Иерусалим»24, считался христианами столицей мира, Иерусалим называли центром мира. Идя по извилистым улицам Святого города, можно было увидеть людей со всех концов империи и даже из-за ее пределов. В далеком Синае монахи должны были знать латынь, греческий, сирийский, египетский и персидский языки25, но в Иерусалиме галлы, армяне и индусы тоже нуждались в переводчиках. Среди них могли быть прокаженные, аристократы, ученые. Даже императрица Евдоксия, супруга Феодосия II, в середине Y в. прибыла в Святой город. В империи не было больше ни одного (за исключением Константинополя) такого многонационального города. Но если Иерусалим действительно являлся городом иммигрантов, в нем было не так уж много разных религий и верований. Немногие люди, из числа живущих в нем, могли устоять против гипнотической власти места, бывшего свидетелем страстей Христовых. Общественных чтений Евангелия оказывалось достаточно, чтобы вызвать у них внезапные слезы, искреннее горе струилось по людным улицам, заполняя все вокруг причитаниями и рыданиями. Определенно и те, кто жили в Иерусалиме всю жизнь, и те, кто приехали туда недавно, не сомневались, что они – лучшие христиане. И доказательство тому – исключительность городских девственниц – они словно прекрасные цветы или бесценные жемчужины26. Многие шли дальше. К VI в. монахи Иерусалима, да и всей Святой земли вообще, пришли к выводу, что все остальные верующие должны испытывать к ним благодарность. Они, обитатели Святой земли, – особые стражи Христа, самые сильные и нерушимые27.

Иерусалим действительно был центром мира и предметом всеобщей преданности христиан, а также уже в течение пяти столетий и даже больше он являлся владением цезарей, городом в провинции Палестина. Поэтому вряд ли можно было ожидать, что его христианские правители станут пренебрегать обороной столь несравненной драгоценности. И через сто лет или около того после обращения Константина вокруг Святого города построили кольцо стен. Само собой разумеется, что надежная защита воздвигалась не против смертных противников, а против сверхъестественных врагов. Иерусалим, некогда бывший языческим, как Эфес или Афины, загрязненный идолами и дымом жертвенных костров, систематически очищался от демонов. На месте их храмов воздвигались церкви. Процесс обновления шел постоянно. Жители Иерусалима непрерывно слышали стук молотков, ставший привычным аккомпанементом звона колоколов и пения гимнов. Юстиниан приказал, чтобы новая церковь, начатая Анастасием, была завершена в особенно грандиозном и пышном стиле. Сооружение оказалось настолько массивным, что пришлось уничтожить несколько улиц, чтобы на стройплощадку можно было доставлять стеновые блоки.

Даже Юстиниан не надеялся соперничать с самым святым и драгоценным памятником, воздвигнутым в Иерусалиме христианским императором. Елена, помимо нахождения гроба Христа, отыскала Голгофу («место черепа»), где Он принял смерть. Хотя гробница и все место раскопок веками были скрыты под святилищем очень вредного демона, в точности идентификации сомнений не было, потому что Елене в возникшем перед ней видении место раскопок указал ангел. (То, что сегодня известно как церковь Гроба Господня, было перестроено в XI в. после разрушения первоначальной церкви мессианским египетским халифом и включает и Голгофу, и гробницу Христа; является ли все это действительно тем, что предполагает христианская традиция, вопрос спорный; по иронии судьбы, вполне возможно, что раскопки Елены и последующие строительные работы ее сына уничтожили древние реликвии.) В 326 г. ее сын приказал возвести над местом гробницы Христа большую сводчатую церковь, девятью годами позже она была освящена и получила название – церковь Воскресения. Рядом с ней над местом распятия была построена вторая церковь. Эти два сооружения, образовав пару, как и места, где Христос умер и восстал из мертвых, стали абсолютным центром мира. Вокруг этого клочка земли вращались весь космический порядок и даже время. Под трещиной в камне Голгофы – христиане в это искренне верили – находилась могила Адама – первого человека на земле, принявшего смерть. Авраам тоже, подчиняясь Господу, приказавшему ему принести в жертву своего возлюбленного сына Исаака, пришел на то же место. Но все это оказалось испытанием, и рука Авраама, которую он занес с ножом, готовясь ударить Исаака, лежавшего на каменном алтаре, была остановлена ангелом, который дал ему взамен пойманного в зарослях барана. Безошибочное предзнаменование будущего: спустя вечность на Голгофе был убит не баран, а Сын Бога. Кто тогда может усомниться, что в этой ужасной параллели видна направляющая рука Всевышнего? Стоять перед Голгофой и видеть не только место смерти Христа, но и могилу первого человека на земле, принявшего смерть, и алтарь, на который Авраам положил Исаака, – это знать, как много тайн сокрыто во мраке времен, и надеяться на лучшее будущее. Христианский Иерусалим, расположенный в сердце христианской империи, – явное свидетельство порядка, который будет существовать до конца времен.