Сводные. Я не отпущу тебя - Катерина Лазарева

и с рук у меня очень даже ест без заминок. Машинально так, почти привычно, не возмущаясь глупости этой идеи. В груди теплеет.

Кто бы мог подумать, что раньше казавшийся мне сложным и несговорчивым сводный будет так со мной говорить, смотреть, уступать в мелочах и… Касаться, целовать так, что жар по коже от одних воспоминаний.

У нас ведь всё случилось, и не один раз. Так легко, приятно и страстно… С Лёшей я ни в какую не могла решиться на этот шаг, а с Максом вот так сразу, на первом свидании. Если, конечно, совместную поездку в Питер можно им назвать. Но сводный вчера так сказал, поэтому, наверное, это оно…

Хотя так ли это важно? Главное, что мы вместе. И это очень хорошо. Гораздо лучше, чем я могла себе представить. А ведь представляла иногда, пусть и запрещала себе погружаться в эти мысли.

— Ты теперь мой парень? — вдруг вырывается у меня.

Само собой, бездумно. И теперь немного даже неловко либо за собственную несдержанность, либо за неуверенность. Но всё же это Макс… Никак не привыкну, что у нас всё может быть так.

От собственного вопроса сердцебиение усиливается многократно, отдаваясь в висках, а кожа руки горит в месте нашего соприкосновения. Слышу усмешку сводного, а потом чувствую, что меня совсем уж близко прижимают к горячему крепкому телу.

— Только если ты — моя девушка, — коварно заявляет Макс, чуть обдавая дыханием ухо.

Игнорируя мурашки по коже, поворачиваюсь к нему, тут же встречаясь со слегка прищуренным взглядом. Макс смотрит с лёгкими смешинками, но при этом серьёзно. Всматривается глубоко, так, что не сдерживаю рваный вздох.А потом отвечаю:

— Пожалуй, да… Я — твоя девушка.

Макс из нас двоих всегда был куда увереннее и решительнее. Но в этом вопросе предоставил определять рамки отношений мне?..

Пульс бьёт в висках, когда я сознаю, почему. Потому что сводный уже неоднократно прозрачно высказвал своё ко мне отношение, а я вот не особо. При том, что думаю о нём постоянно, о чём наверняка догадывается. Но ведь недавно с другим была…

И сейчас ещё это «пожалуй» вместо уверенного утверждения. Хотя да, я всё же признала, что мы вместе, от чего Макс на мгновение замирает, чтобы через секунду сгрести меня в охапку.

— Без «пожалуй»… — хрипит он. — Именно моя, и только моя.

Это звучит так страстно и бескомпромиссно, что я только и киваю, не в силах вымолвить ни слова. Словно заворожённая смотрю, как проясняется и расслабляется лицо Макса, как довольно он улыбается, а потом чуть наклоняется поцеловать.

Мы целуемся долго и чувственно. Окунаюсь в этот поцелуй всем существом, наслаждаясь особенно, потому что теперь всё совсем понятно, мы не прячемся. Это мой парень, и я могу целовать его, сколько захочу. А хочу я много, даже очень.

И Макс, судя по всему, тоже. Совсем скоро мы нечаянно роняем роллы на пол, потому что слишком уж увлекаемся. Правда, меня это не устраивает — терпеть не могу сильный беспорядок. И хотя поцелуи очень распаляют, на задворках подсознания пульсирует мысль, что надо разобраться с роллами. Благо, они сладкие, и хотя бы соевого соуса открытого не было…

Через некоторое время начинаю аккуратно отстраняться от Макса в попытках поскорее решить этот вопрос. Вот только сводный, кажется, и не видел, что есть какая-то проблема. Усиливает хватку, уже не прижимая, а скорее удерживая меня.

— До мостов ещё дохрена времени, — сообщает он, прикусывая мочку моего уха и облизывая его.

Щекотно и приятно до жара внизу живота одновременно. Даже не думала, что такое сочетание бывает.

— Вот именно, поэтому его хватит на всё, — пока ещё могу соображать, парирую я.

Но Макс лишь наваливается сверху, продолжая щекотать меня губами и языком, причём явно намеренно. Смеюсь, спихивая его тело с себя и вырываясь. Счастье, бегущее по венам, придаёт множество сил для свершений. Даже для того чтобы вынырнуть из удовольствия обжимания с моим парнем и быстро устранить пострадавшие роллы.

Благо, там и стараться не надо. Они не рассыпаются и ничего не пачкают. Так что просто подбираю и даже слегка колеблюсь, выбрасывать или нет. С одной стороны, тут пол кристалльно чистый, да и они его почти не коснулись. Но с другой — Макс едва ли поймёт. И его заработки, и папины всегда были выше среднего, а во мне привычка беречь всё осталась с детства, когда мы с мамой выживали и копили долги. Давно это было, до того, как она вышла замуж и обеспечила мне знакомство со сводным.

В общем, в итоге откладываю их в сторону на стол, беря новую, ещё не раскрытую пачку.

— Заказали мы, конечно, немало, — усмехаюсь, окидывая взглядом скопившиеся упаковки, намекающие, что выходить отсюда мы подсознательно планировали нескоро. — Но думаю, перед ночной прогулкой надо поесть ещё немного, потому что…

Не успеваю договорить, как оказываюсь прижата к столу. Уже знакомые горячие руки проскальзывают к поясу на халате и притискивают меня к крепкой груди.

— Как я сказал, времени дохрена, — жаркий шёпот посылает по телу чувствительные разряды. — Поесть успеем.

Прикусываю губу, ощущая, что Макс возбуждён. Это всё ещё слегка смущает, но больше будоражит, напоминая недавние кайфовые моменты. А он слегка двигает бёдрами, позволяя мне сполна предвкушать повтор тех самых моментов.

Поцелуй-укус в шею заставляет выгнуться и задохнуться собственным вдохом. Сколько там у нас в целом времени с учётом дороги? Хотя наплевать, я согласна не выходить никуда всю ночь…

— Убедил, — срывающимся голосом сообщаю.

А потом неожиданно слышу тихое, но твёрдое и безумно горячее:

— Я люблю тебя.

Ноги мгновенно подкашиваются. Я не в первый раз слышу эти три слова, но в первый раз от Макса. И в первый раз от них настолько кроет, что буквально штормит волнами чувств. В первый раз я в полной мере осознаю, что значит смаковать момент. И впервые я будто сознаю и смысл этих слов.

Не говоря уж о том, что мне первый раз волнительно ответить.

— Я люблю тебя, — тихим эхом повторяю, а сердце ускоряет темп.

Я ведь сказала это почти бездумно — то ли потому, что такой ответ напрашивался, то ли само собой вырвалось повтором, потому что слова Макса до сих пор сидят в голове, будто слышу их снова и снова. В общем, толком не вкладывала смысл.

Но теперь, когда признание