Двойка чаш. Приворот из гримуара - Мара Санкта

попыталась прогнать мрак, но у нее не выходило: зеленые лучи ее силы огибали его, словно камень.

— Кейн, нет! — воскликнула она, ощущая, как слабеют руки некроманта.

Абрахам наконец принял свое последнее решение. Он медленно вступил в круг, который еще дышал отголосками ритуала. Рукой он коснулся плеча некроманта, и в этот момент мир замер.

— Будем квиты, братец, — произнес Абрахам тихим, но твердым голосом. В его глазах отражалось вечное спокойствие человека, который принял свою судьбу.

Кейн повернулся, чтобы взглянуть на своего старшего брата, в глазах его застыли слезы, которые он не мог сдержать. Все невысказанные слова, все прожитые моменты вместе мелькнули перед его глазами.

Абрахам встретился взглядом с Эстер. В том взгляде было прощение и умиротворение. Он был готов забрать на себя мрак предков, чтобы спасти своего брата и дать ему шанс на новую жизнь.

— Попроси за меня прощения у Евы.

Тени, словно услышав его слова, отступили от Кейна и обернулись вокруг Абрахама, впитывая его сущность. Голоса зашептали, что уничтожат его душу, и он улыбнулся — для него это было сродни искуплению. Мрак сгустился, Абрахам начал слабеть, его тело становилось все более прозрачным.

Трещины, из которых сочилась тьма его неспасенной души, расширились, и призрак разлетелся кусками цветного стекла по замку; медленно они растворились в воздухе, не оставив после себя даже воспоминания.

Кейн упал на колени, ощущая, как тяжесть невыразимой утраты давит на его плечи — жертвы, за которую он будет вечно благодарен. Эстер обняла его, разделяя его боль, и в тишине ночного замка, теперь свободного от теней, они остались вдвоем, чтобы встретить новый день — день новой жизни, освобожденной от мрака прошлого.

***

Свет первых звезд озарял небо, когда Эстер и Кейн, уставшие, но спокойные после окончания ритуала, спустились на ступени, ведущие к величественным дверям замка. Они сидели бок о бок, плечами касаясь друг друга, ища поддержки после пережитых испытаний.

В воздухе все еще витало ощущение магии, но теперь она была другой — светлой, мягкой, наполняющей мир вокруг силой жизни.

— Вот это я понимаю, день выдался, — заметила Эстер, улыбаясь, и изучая звезды над головой. — Ты даже не представляешь, насколько я сейчас хочу крепкого чая.

— Чая? — Кейн чуть поднял бровь. — Я бы подумал, что после такого события тебе захочется чего-нибудь покрепче.

— Ничего серьезнее отвара ромашки, — с усмешкой ответила она. — Оставьте свои пороки при себе, мистер некромант, и не пытайтесь соблазнить светлую скандальными предложениями.

— Соблазны я предпочитаю поинтереснее, это верно, — он ухмыльнулся, и Эстер даже чуть покраснела. Как и подобает леди. — Надо заняться Принцем, собрать его обратно. Грустно как-то без его скрипучей морды в замке… Ирви похоронить. Закончить миссию по возвращению весны в Исендор… столько планов, а. И ни одного приятного.

Он грустно усмехнулся, оперся ладонями чуть позади, и отклонился, запрокидывая голову.

— Так странно осознавать, что Абрахам поменялся уже после смерти. Может, еще не все потеряно, и у меня тоже есть шанс нормальным человеком.

— Постарайся с этим успеть при жизни, пожалуйста. Хотя бы это не откладывай, — поддела его Эстер.

— Да уж… поторопиться нужно, — он нахмурился, и немного помолчал, задумчиво покусывая губы. — Примешь у меня исповедь, миледи? Ты же без пяти минут была святая воительница, зачтется?

Он говорил это полушутя, но Эстер почувствовала, как он невольно напрягся.

— Я слушаю, Кейн. Можешь мне доверять.

— Знаю, — выдохнул он. — Большую часть истории ты уже слышала. Абрахам обручился с Сереной, она стала частой гостьей в замке… любил ее страшно. Любовь некроманта хуже стихийного бедствия, и Серену зажало между вулканом и цунами. Моего интереса она тоже не отвергала — сейчас понимаю, что ей было просто приятно внимание сразу от двух братьев, скандальная ситуация, Серена такое обожала. Я даже не задумывался, что это как-то неправильно, думал, пусть сама выбирает… она и выбрала. Меня.

В его голосе не было уже ни капли самодовольства, только усталая хрипотца.

— Абрахам нас застал, и был просто в бешенстве — в общем-то, справедливо. Серену он не тронул, а вот меня чуть не убил — причем не магией даже, а просто врукопашную, так это его задело. А я как раз отбиваться стал заклятиями, чтобы получить легкую победу… идиот.

Кейн снова сделал небольшую паузу, переводя дух, возвращаясь к делам лет минувших.

— И Абрахам ответил. Начал громить все вокруг, метал такие проклятия, что не в каждом гримуаре отыщешь. В конце концов, он буквально взорвался энергией — мы с Сереной щиты выставили. Только никто не заметил сквозь все крики и вспышки, что на шум пришла Ева, — его голос дрогнул, — ей было всего семь. Магии в ней не было ни на долю. Она не могла защититься.

Перед глазами у Эстер снова встал тот образ из подземелья: детское тело, обернутое саваном. Абрахам своим, темным способом пытался искупить грехи. Исправить страшную ошибку.

У целительницы в груди застыл осколок льда. Эта небольшая, страшная деталь многое проясняла. То, в каком порядке было приказано содержать ее комнату, как после неудавшегося ритуала не закрывали больше двери склепа, как легко Кейн говорил о своей вражде с братом… как он удивился, когда тот решил его защитить.

— Ну, и дальше все понятно. Не было никакой свадьбы, никакой счастливой черно-чистокровной семьи. Серена убежала под защиту Гильдии, параноила, что мы придем за ней, отомстить. А мстить мы стали друг другу, — только сейчас некромант выпрямился, и повернул голову обратно к Эстер. — Потом уже он совсем от вины сломался, дальше ты знаешь. Ритуал. Неудачное воскрешение. Мрак и безнадежность. Вот такая веселая история.

Обхохочешься; увидев, с каким беспокойством на него смотрит Эстер, Кейн мягко улыбнулся и решил разрядить обстановку. Скорбеть уже поздно — мертвым это неинтересно, а живым портит настроение.

— Отпускаешь грех-то, миледи?

— Какой? — хрипло спросила она, пораженная рассказом. — Не ты ведь… Абрахам…

— Прелюбодеяние, миледи. Убийства и вовсе в списке смертных грехов нет, — поправил он ее. — Можешь еще уныние и гнев туда добавить, чтобы сразу букетиком.

— А гордыня?

— Грешен, — согласился Кейн, и театрально сложил руки в молитвенном жесте. — Смилуешься?

Эстер фыркнула, щелкнула пальцами — с них сорвался зеленый огонь, и со снопом искр врезался Кейну в лоб; тот отпрянул, на секунду ошарашенный.

— Нападают! — возмущенно вскрикнул он.

Девушка его шутливо толкнула в плечо. Посмеявшись, она все равно чуть погрустнела, понимая, насколько тяжелую историю слышала сейчас.

— Спасибо, что поделился со мной этим, — тихо сказала она. — Теперь, когда тьма отступила, мы можем начать все заново. С чистого листа.