Заколдованный замок. Сборник - Эдгар Аллан По

Прежде всего, конечно, возник вопрос о расстоянии от Земли до Луны.

Известно, что среднее расстояние между центрами этих двух небесных тел равно 59,9643 экваториальных радиусов земного шара, что составляет 237 тысяч миль. Я говорю о среднем расстоянии; но поскольку орбита Луны представляет собой эллипс, а Земля расположена в одном из его фокусов, то указанное расстояние — разумеется, если бы мне удалось встретить Луну в перигелии[35] — сократилось бы весьма значительно. Но даже отбросив эту возможность, следует вычесть из этого расстояния радиус Земли, то есть 4 тысячи миль, и радиус Луны, то есть 1080 миль, и окажется, что средняя длина пути при самых обычных условиях составит 231 тысячу 920 миль.

Расстояние это не является непостижимо огромным. Путешествия по суше ныне сплошь и рядом совершаются со средней скоростью 60 миль в час, и, несомненно, есть возможность еще увеличить эту скорость. Но даже если ограничиться ею, на то, чтобы достичь Луны, потребуется всего 161 день.

Впрочем, некоторые соображения заставляли меня верить в то, что средняя скорость моего путешествия намного превзойдет 60 миль в час, и сейчас я изложу их подробнее.

В первую очередь, остановлюсь на одном весьма важном моменте. Показания приборов при полетах на аэростатах свидетельствуют, что на высоте тысячи футов над поверхностью Земли мы оставляем внизу примерно тридцатую часть всей массы атмосферного воздуха, на высоте десяти тысяч футов — около трети, а на высоте восемнадцати тысяч футов, то есть на уровне вершины Котопахи[36], под нами останется половина массы атмосферы нашей планеты.

Вычислено также, что на высоте 80 миль (а это одна сотая земного диаметра) атмосфера разрежена до такой степени, что самые чувствительные приборы не способны обнаружить ее присутствия, и жизнь живых организмов становится невозможной. Но помимо того, мне было известно, что все эти расчеты основаны на экспериментальном изучении свойств воздуха в непосредственной близости к Земле, причем принято за аксиому и то, что свойства живого организма не могут меняться по мере удаления от земной поверхности. Между тем, выводы, основанные на таких постулатах, весьма сомнительны. Наибольшая высота, достигнутая аэронавтами Гей-Люссаком и Био, составляет 25 тысяч футов. Выше человек еще никогда не поднимался, но и эта цифра просто ничтожна в сравнении с восьмьюдесятью милями. Стало быть, рассуждал я, тут остается немало места для сомнений и полный простор для догадок.

Кроме того, масса атмосферного воздуха, которую шар оставляет под собой при подъеме, вовсе не находится в прямой пропорции по отношению к высоте, а постоянно убывает. Отсюда следует, что, на какую бы высоту мы ни поднялись, мы никогда не достигнем границы, выше которой атмосферы вовсе не существует. Она просто обязана существовать, размышлял я, пусть даже и бесконечно разреженная!

С другой стороны, мне было известно, что есть достаточно оснований предполагать, что существует определенная граница, выше которой воздуха абсолютно нет. Но одно обстоятельство, которое сторонники этой точки зрения упустили из виду, заставило меня усомниться в ее справедливости и, во всяком случае, признать, что она нуждается в серьезной проверке.

Если сравнить интервалы между регулярными появлениями на небосводе кометы Энке, приняв в расчет возмущающее действие притяжения планет, то окажется, что эти интервалы постепенно уменьшаются. Это означает, что главная ось ее эллиптической орбиты становится все короче и короче. Так и должно быть, если предположить существование чрезвычайно разреженной среды, через которую проходит орбита кометы. Сопротивление подобной среды, замедляя движение кометы, несомненно, должно увеличивать ее центростремительную силу, уменьшая центробежную. Иными словами, действие солнечного притяжения постоянно усиливается и комета с каждым периодом обращения приближается к Солнцу. Другого объяснения этому изменению орбиты дать невозможно. Кроме того, астрономами было замечено, что поперечник кометы быстро уменьшается по мере приближения к Солнцу и столь же быстро обретает прежнюю величину при возвращении кометы в афелий[37]. Разве это кажущееся уменьшение объема кометы нельзя объяснить существованием эфирной среды, плотность которой увеличивается по мере приближения к Солнцу? Явление, известное под именем зодиакального света[38], также заслуживает внимания. Чаще всего оно наблюдается в тропиках — это светлые полосы, тянущиеся от горизонта наискось и вверх, по направлению к солнечному экватору. Полосы эти, несомненно, имеют связь не только с разреженной атмосферой, простирающейся от Солнца до орбиты Венеры, а, по моему мнению, и гораздо дальше. В любом случае, я не допускаю, чтобы эта среда ограничивалась орбитой кометы или пространством, непосредственно примыкающим к Солнцу. Гораздо легче предположить, что она заполняет всю Солнечную систему, сгущаясь вблизи планет и образуя то, что мы называем атмосферой, которая впоследствии изменяется, смешиваясь с вулканическими газами и испарениями океанов.

Придя к такому выводу, я больше не стал колебаться.

Если повсюду на своем пути я найду атмосферу, в основном сходную с земной, я смогу с помощью остроумного аппарата Гримма сгустить ее в такой степени, чтобы иметь возможность дышать. Таким образом, самое серьезное препятствие для полета на Луну отпало. Я затратил немало труда и изрядное количество денег на приобретение и усовершенствование аппарата и уже не сомневался, что он успешно выполнит свое назначение, лишь бы мое путешествие не слишком затянулось.

И тут я возвращаюсь к вопросу о вероятной скорости такого путешествия.

Известно, что воздушные шары в первые минуты после взлета набирают высоту довольно медленно. Скорость их подъема зависит от разницы между плотностью атмосферного воздуха и газа, которым наполнен шар. Но если принять в расчет это обстоятельство, покажется совершенно невероятным, чтобы скорость подъема возрастала в верхних слоях атмосферы, плотность которых быстро уменьшается. С другой стороны, я не знаю ни одного отчета аэронавтов, в котором сообщалось бы об уменьшении скорости по мере возрастания высоты; а между тем, она должна бы уменьшаться — хотя бы вследствие просачивания газа через оболочку шара, не говоря о других причинах. Одна лишь потеря газа могла бы затормозить ускорение, возникающее по мере удаления шара от центра Земли.

Учитывая все это, я полагал, что если действительно обнаружу на своем пути среду, о которой я упоминал выше, и если эта среда будет представлять собой то, что мы называем атмосферным воздухом, то степень ее разреженности не отразится на скорости моего полета. По мере разрежения среды станет соответственно разрежаться и газ внутри шара (для предотвращения разрыва оболочки я могу даже выпускать его по мере надобности с помощью клапана). В то же время, оставаясь самим собой, газ в шаре всегда будет относительно легче, чем воздух или любая смесь азота с кислородом. Таким образом, я мог надеяться — больше того, я был почти уверен! — что ни в какой момент моего полета не окажусь в таком месте, где вес моего шара, заключенного в нем газа, корзины и ее содержимого превысят вес вытесняемого ими воздуха. А ведь только это обстоятельство могло бы остановить подъем. Но даже достигнув такой точки, я могу выбросить около трехсот фунтов балласта и имущества, тем временем сила тяготения Земли будет непрерывно уменьшаться пропорционально квадрату расстояния, а скорость полета будет расти в огромной прогрессии, и в конце концов я попаду в область, где земное притяжение станет слабее притяжения Луны.