Змея - Анджей Сапковский

Возвращается домой, в регулярную армию, в которую его взяли только после детоксикации и реабилитации. В ноябре 1994-го его повышают до звания младшего лейтенанта, а в декабре он уже в Чечне. Во время боя за Гудермес получает тяжелое ранение, товарищам чудом удалось вытащить его из горящего бэтээра. Проведет в госпитале более четырех месяцев, выйдет ужасно изуродованным. Откажется от предложения демобилизоваться и уйти на пенсию — поскольку что это за пенсия? Остается в армии. В 1996-м он уже капитан.

Одиннадцатого декабря 1999-го ему исполняется тридцать четыре года. А война им уже насытилась. На следующий день, двенадцатого, он погибает во время штурма Грозного.

* * *

Выжил в Афгане также старший прапорщик Матвей Филимонович Чурило, прозванный Матюхой, великан с лицом ребенка. Демобилизовавшись, он вернулся в Сибирь, под Омск, в родной Тюкалинск. Для иностранцев и московских нуворишей, у которых денег куры не клюют, организовал охоту. Но в основном лазил по тайге, посвистывал, разговаривал с белками, пялился на небо над кронами деревьев, забегал в поселки попить водки с браконьерами и снова возвращался в тайгу. Насколько мне известно, он там до сегодняшнего дня и чувствует себя прекрасно.

* * *

Вика, Виктория Федоровна Кряжева, сейчас ее зовут Вики Майерс. Проживает с мужем в Дирборне, в штате Мичиган.

* * *

Нет, я не забыл. Про Павла Славомировича Леварта, прапорщика из сто восьмидесятого механизированного полка сто восьмой МСД. Я свои обязанности знаю и понимаю, что должен рассказать, что с ним случилось. Хотя до конца не все известно.

После того как его подстрелил Савельев, он попал в медсанбат в Пули-Хумри. Не в Баграм или Чарикар, как все другие из «Соловья», а именно в Пули-Хумри. Провел он там десять дней, а когда выписался, его уже ждал дембель. Раньше, чем следовало бы ожидать после неполных пятнадцати месяцев в Афгане. Прибыв в Баграм, он побывал в госпитале, там видели его в обществе медсестры Татьяны Николаевны Острогородской. Ничего особенного, в обществе Татьяны Острогородской видели многих. А седьмого июля 1984-го, в субботу, когда пришел его черед явиться на баграмскую вэ-пэ-пэ и сесть на борт Ил-76, летящего в Ташкент, то оказалось, что Леварта нет. Что исчез. Просто исчез. Без следа.

Было возбуждено дело. В рекордно короткий срок был арестован Анатолий Похлебин, водитель из 863-го автобата, известный по кличке Картер. Арестованный почти сразу признался, что пятого июля он по просьбе прапорщика Леварта взял его, отвез и высадил на сто девяносто третьем километре дороги Кабул — Джелалабад, в тридцати километрах от Сороби, в месте, где семнадцатого июня была разбита застава «Соловей». Там прапорщик попрощался, и больше его Картер уже не видел.

Перевозка прапорщиков без приказа, хоть и противоречила уставу, тяжким преступлением не была, и Картер бы из этого дела выкарабкался, если бы не то обстоятельство, что специальный отдел открыл его тайники и норы, а в них среди краденого и контрабандного барахла вещь совершенно необычайная — ритон из чистого золота, сосуд для вина, украшенный рельефом с изображением рогатой головы газели, предмет явно древний, как определили люди знающие, памятник старины, персидского происхождения времен ахеменидов, экземпляр необычайно редкий и просто бесценный.

Когда Картера прижали, он признался, что старинным сосудом подкупил его именно прапорщик Леварт. Вещь, сообщил он, происходит из расположенного возле заставы глухого ущелья, в котором прапорщик якшался с дрессированной змеей. Все на заставе знали, что он приручил рептилию, что кормил ее крысами и выдрессировал. Чтоб искать сокровища, понятное дело.

Специальный отдел произвел осмотр на месте на заставе «Соловей». Все вокруг тщательно обыскали. На указанном месте не обнаружили никакого ущелья, никакой расщелины. Не нашли ничего. Там была только монолитная, голая, крутая стена горного склона. Территорию продолжали исследовать очень тщательно и долго, пока, наконец, один из особистов не наступил на мину ПФМ и потерял стопу. После этого поиски прекратили, прапорщика Леварта сочли без вести пропавшим, а Картеру предъявили серьезное обвинение. Афганские товарищи уже давно жаловались, что исполняющие интернациональный долг советские солдаты слишком часто похищают и грабят сокровища народной культуры, так что на Картере отыгрались по полной. Он получил двенадцать лет строгого режима. Но не сидел даже дня. При транспортировке исчез. А вместе с ним три человека конвоя и УАЗ, в котором его везли. По Кабулу ходили слухи, что в спекулятивный бизнес Картера были впутаны высокие чины, которые отблагодарили его за то, что он не сдал их на следствии.

Кто-то потом якобы видел Картера в Пакистане, в Пешаваре. Другие вроде видели его в дагестанской Махачкале. Правда ли это, неизвестно.

Но даже если и правда, то это уже совсем другая история.

* * *

Несмотря на свои восемьдесят два года за плечами, у Мухаммада Хамида по-прежнему было соколиное зрение. С того места, где он сидел на корточках возле дувала, открывался красивый вид на долину и дорогу, видно было далеко. Старик сразу заметил приближающуюся в облаке пыли колонну. Шесть «Хамви»[184]и четыре бронетранспортера на быстрой скорости ехали в направлении Газни. Он также увидел, что колонна вопреки его ожиданиям замедлила ход, чтобы наконец остановиться сразу чуть ниже кишлака. Увидел также то, чего боялся. Выходящих солдат.

В течение последних сорока лет кишлак Бадгузар был разрушен бомбами и сожжен до основания ровно пять раз.

Мухаммад Хамид повернулся в сторону своего дома.

— Джамиля! — закричал он бегающей по двору внучке. — Радио!

Жители кишлака Бадгузар и других деревень имели богатый печальный опыт, и наука даром не прошла. Американцы и солдаты из НАТО знали, что талибы запретили смотреть телевидение и слушать радио. Поэтому, если из кишлака доносилась громкая музыка, это означало, что он не проталибский. Следовательно, его не надо обстреливать из минометов и пулеметов. В принципе. Потому что случалось всякое.

Мухаммад Хамид надеялся, что на этот раз не случится. Поэтому он готов был терпеть радио Джамили и вырывающиеся из аппарата демонические и раздражающие ухо звуки. Старый пуштун не знал, что эти звуки называются «Girls», а извлекает их из себя трио «Шугабэйбс». Для него это была не музыка, а творение дьявола.

Из машин колонны вылезли солдаты. «Вылезли, — подумал Мухаммад Хамид, — это правильное слово». Обвешанные оружием, не похожим на оружие, и какими-то диковинными инструментами, перепоясанные в странных местах странной упряжью, солдаты выглядели как создания с другой планеты. На них были огромные защитные очки, делающие их похожими на громадных насекомых, и двигались они тоже, как насекомые, как жуки, нескладно и неуклюже. Мухаммад, который видел армию шурави, их спецназ и полосатых парашютистов, презрительно хмыкнул, глядя как патруль карабкается по склону. «Воистину, как жуки, толкающие катыши навоза, — подумал он и сплюнул. — Или как беременные бабы. Не удивительно, что шатаются здесь, вблизи главной дороги, недалеко от баз, в местах, где, если честно, мало им что угрожает. Посмотреть бы на них там, где орудуют Черные Тюрбаны:[185]в Урузгане, Хелманде или Кандагаре».