Прежде чем ты уйдешь - Клэр Свотмен

Уже ночью, почти погрузившись в сон, я просыпаюсь, словно от толчка. Мне снилось, что у меня ребенок. Я держу его на руках, и он плачет, и Эд кричит: «Он не твой, ты должна его вернуть. Я его забираю» – и я рыдаю, и Эд вырывает у меня ребенка и убегает, и я остаюсь ни с чем – и без ребенка, и без Эда, и без надежды. Окончательно проснувшись, я пытаюсь отдышаться, сердце, кажется, вот-вот оборвется, меня знобит. А потом я долго – возможно, несколько часов – ворочаюсь с боку на бок, отчаянно желая уснуть, с тем чтобы, проснувшись, проверить, все ли я сделала правильно. И наконец забываюсь тяжелым сном без сновидений.

Я не знаю, что именно меня разбудило: то ли звон разбившейся чашки, то ли сдержанное чертыханье, то ли внезапно вспыхнувший в комнате свет, но, так или иначе, я просыпаюсь и чувствую, как отчаянно колотится сердце. Я сажусь на кровати, прищурившись от яркого света, вижу стоящего на карачках возле кровати Эда, и у меня привычно сосет под ложечкой.

– Что, ради всего святого, ты забыл на полу?! – кричу я ему.

Эд поднимает на меня глаза:

– Вот черт, ты проснулась!

– Мне тоже очень приятно тебя видеть.

– Прости, любимая, – сконфуженно говорит Эд. – Хотел сделать тебе сюрприз, подать завтрак в постель, но проклятая чашка соскользнула и… ну ты сама видишь. – Он поднимает вверх руки: в одной мокрая тряпка, вся в чае, в другой – осколки моей любимой кружки. – Твой тост на полу, если ты его, конечно, хочешь.

– Пожалуй, воздержусь. Но все равно спасибо. – Я освобождаю место рядом с собой и призывно хлопаю по матрасу рукой. – Лучше возвращайся обратно в постель.

Эд залезает ко мне в постель и чмокает в щеку:

– Так или иначе, с годовщиной тебя. Нет, тебе верится, что прошло уже шесть лет?

Шесть лет. Значит, с тех пор, как я последний раз просыпалась в своей прежней жизни, прошло два года. Придется наверстывать, но пока я не представляю, с чего начать.

– И тебя с годовщиной, – возвращаю я поцелуй.

Эд встает и со словами «подожди секундочку» исчезает, но тут же возвращается с букетом белых лилий и белой коробкой с ручкой. Торжественно вручив мне лилии, он садится обратно. Я осторожно кладу цветы на кровать.

– Продавщица в магазине сказала, что на шестую годовщину положено дарить лилии. Думаю, она права. – Эд лукаво ухмыляется и поднимает с пола коробку, откуда доносятся такие звуки, словно там кто-то скребется, и я сразу понимаю, что внутри. Я смотрю, как Эд поднимает крышку, достает извивающегося, мяукающего черного пятнистого котенка и аккуратно кладет мне на живот. Восторженно ахнув, я кладу котенка себе на ладонь:

– Джордж!

– Ты что, уже решила, как его назвать? – хмурится Эд.

– Ой… да. Это имя показалось мне самым подходящим… – мямлю я, чувствуя, что веду себя более чем странно.

Имя невольно вырвалось у меня, как только я увидела котеночка. Мы обрушили на него все неизрасходованные запасы любви, поскольку он в какой-то степени заменил нам ребенка.

Удивленно посмотрев на меня, Эд пожимает плечами:

– Ладно, пусть будет Джордж.

– Спасибо большое, он изумительный, – шепчу я, зарываясь носом в мягкую шерстку.

– Эй, в чем дело? Почему ты разнюнилась? – Наклонившись ко мне, Эд смахивает с моей щеки слезу.

А я и не заметила, что хлюпаю носом.

– Ни в чем. – Я пытаюсь изобразить улыбку. – Такой чудесный сюрприз. Спасибо еще раз.

– Обращайся в любое время. – Эд нежно целует меня в губы, и мне снова хочется плакать.

Потом мы молча лежим и смотрим, как котенок обследует свой новый дом, обнюхивая пол в спальне и пытаясь открыть дверь крошечной лапкой. Мое сердце наполнено любовью, готовой вот-вот перелиться через край, и на секунду мне кажется, что все будет хорошо.

Тем не менее я не перестаю задавать себе вопрос: зачем я здесь? Впервые за все время у меня радостный день, хотя и со слезами на глазах. Мы отметили годовщину свадьбы, а следовательно, должны быть вполне счастливы. И все же в наших отношениях присутствовало напряжение – типа подводного течения, способного в любую минуту вызвать приливные волны, – которое мы предпочитали не замечать. Мы оба знали, в чем причина – а как же иначе? – но, как всегда, старались обходить больной вопрос стороной.

И сейчас совершенно ясно, что мы не сдвинулись с мертвой точки: женаты уже шесть лет и по-прежнему бездетны. Последние два года мы пытались зачать ребенка – и все безрезультатно.

А если сейчас все так, как было тогда, значит я тоже одержима идеей родить ребенка. Каждый месяц я с замиранием сердца ждала, начнутся у меня месячные или нет. И всякий раз дело кончалось лишь очередным сердечным приступом.

– Зо, я понимаю, как тебе тяжело, но ты должна сохранять позитивный настрой, – сказал мне Эд после особенно тяжелого месяца.

У меня тогда случилась задержка, а когда менструация все-таки началась, я буквально слетела с катушек.

– Позитивный настрой?! – Я сидела на опущенной крышке унитаза, горестно обхватив голову руками. – Это какой-то кошмар! Что со мной не так?!

Эд собрался было ко мне подойти, но я повернулась к нему спиной, и он остановился.

– Послушай, Зо. Помнишь статью, что ты на днях читала в журнале? Стресс уменьшает вероятность забеременеть. Я понимаю, ты расстроена – я тоже, – но ты должна что-то делать, чтобы расслабляться. Ну, я не знаю. Может, заняться йогой? Медитацией?

– Ты, наверное, шутишь!? Какая на хрен медитация?! – Выплевывая в Эда эти слова, я понимала, что веду себя неразумно, но ничего не могла с собой поделать.

Похоже, я тогда совсем запутала Эда, сперва уверяя, будто не нужны мне никакие дети, а уже через минуту рыдая из-за того, что не могу забеременеть. Но меня бесил сам факт, что я потеряла контроль над ситуацией и не могу с ходу добиться желаемого результата. Теперь каждый раз при виде мамаши с младенцем я начинала буквально задыхаться от обиды. Я была настолько зла на весь мир, на себя, на Эда, что старалась как можно реже видеться с Беки и Грейси.

А потом Беки снова забеременела.

И я поняла, что она боится сообщить мне новость.

– Зо, мне надо с тобой поговорить. – Дело было утром, когда мы сидели за чашкой чая у меня дома.

Беки была бледной как полотно, и я, даже не глядя на нее, поняла, что она хочет мне сказать.

– Ты беременная, да? – Я старалась, чтобы она не услышала в моем голосе обвинительных ноток.

Ведь, вообще-то, я была за нее очень рада. И разве кто-то виноват в том, что она могла забеременеть, а я нет? Мне не хотелось, чтобы сестру мучил комплекс вины.

– Прости, Зои, – кивнула она.

– Беки, чтобы я больше никогда не слышала этого твоего «прости»! – Вскочив с места, я нежно обняла сестру. – Я за тебя страшно рада. Честное слово!