Сердце кошмара - Глеб Сергеевич Дьяконов

Не знаю почему, но сразу я этого не понял. Просто не видел этих тварей, похоже, они активны только в определенное время, а в остальное просто сидят либо в воде, либо внутри этих наполовину обрушившихся зданий.

Зачем только я зашел сюда? У меня же был шанс. Я мог просто обойти Акрылах и выйти к дороге, по которой мы шли, когда на нас напали, но не сделал этого.

Почему? – Наверное, из любопытства. Я столько времени хотел узнать, что происходит здесь со времен построения стены, что просто не мог отказать себе в, том чтобы заглянуть в это окутанное тайнами место.

Сначала все было хорошо, но после крика, раздавшегося с главной площади, отовсюду повылазили эти твари. Я уж подумал, что мне удалось покинуть улицы до того, как меня заметят, но я ошибся. Одна тварь все-таки меня достала. Ну, ничего. Я с ней поквитался. Всадил ей пулю прямо в горло.

Надеюсь, она подохла.

Дышать тяжело. Кровь не перестает идти. Очень больно.

Слипаются глаза. Пожалуй, вздремну немного. На улице крики, словно…

Последние слова превратились в волнистую линию, уходящую куда-то за границы страницы.

VI

Вставали рано. Асмер совсем не помнил, спал ли вообще. Когда дневник закончился, он откинулся в кресле и закрыл глаза. Только сон все не приходил. Мысли, бушевавшие в голове, напрочь прогоняли его. Он думал о словах Недларда.

Был ли он когда-либо счастлив? – определенно.

Только куда исчезло счастье? Как оно могло просто взять и расствориться?

Ответа он не знал.

Быть может счастья вовсе нет?

Возможно.

Асмер помнил, как чувствовал себя, когда вдруг стал старшим детективом. Тогда, казалось, весь мир подвластен ему. Чувство эйфории и удовлетворенности каждым днем переполняли жизнь молодого детектива.

Однако, вскоре это исчезло.

Краски мира вновь потухли. Эйфория ушла, и никакой статус в обществе или деньги не могли вновь заполнить эту пустоту, бездонную и темную, которая, казалось, стала еще глубже после наполнения.

Человек не может обрести счастье. Оно изредка заходит к нам гости, как далекий родственник, но затем вновь уезжает и оставляет после себя странную звенящую пустоту в квартире, в которой еще недавно звучал громкий смех. Однако, и сам хозяин не может быть вечно приветливым и гостепреимным. Рано или поздно ему это надоедает.

Быть может, несчастье вечных самокопаний это дар, а не проклятье? Ведь только голодные, мы отправляемся на поиски пропитанья, только несчастные, мы движемся вперед по дороге, в конце которой мечтаем обрести заветное блаженство. А на пути, когда, казалось, мы получаем то, ради чего истерли вечно натирающими ботинками жизни ноги в кровь, вдруг становиться ясно – счастье отдалилось, и теперь вновь нужно преодолеть барьер, чтобы хоть на несколько дней вновь ощутить его.

Счастья нет.

Тем не менее, стоит его искать.

***

Солнце только начало вставать. Его холодные, осенние лучи, еле пробиваясь сквозь серое небо, безразлично упирались в обветшалые крыши, отражались от грязной воды таким же грязным и отвратно-коричневым светом. Было холодно, даже сквозь плотные, непромокаймые ботинки, Асмер чувствовал, как пальцы на ногах немеют.

Осень вступала в свои права. Тепло уходило, оставляя место холоду, а свет – темноте.

На площади, которая еще вчера бурлила ужасной вакханалией, теперь было пусто. Вода постепенно стирала ее следы, смывая темную кровь и брызги внутренностей, уносила куда-то лоскуты чешуи и обрывки перепонок. Медленно, но кропотливо размывала гранитную и бетонную крошку.

– Нам туда, – сказал Недлард.

Старик выглядел еще хуже, чем на кануне. Неестественная бледность исказила его и без того изможденное лицо. Асмер слышал ночью, как Нед глухо кашлял в подушку и тяжело вздыхал. Он попытался заговорить с ним об этом после подьема, но тот лишь махнул рукой, в очередной раз буркнув, что с ним все впорядке.

Асмер взглянул на Архильда, невозмутимо собиравшего поклажу, посмотрел на Рене, который коротко помотал головой, и понял – со стариком спорить бесполезно.

Хотя, справедливости ради, походка и движения Недларда быглядели довольно уверенными и твердыми, даже несмотря на холодный, промозглый ветер и высокую, вязкую воду до колен. Так что вскоре Асмер перестал волноваться.

Тем более, что улицы затопленной деревушки будто изменились. Казалось, вчера эти узкие переулки и проссветы между домами выглядели совсем по-другому, словно потерялась какая-та важная, особенная их часть. Только Асмер все никак не мог понять, какая.

– Тех тварей нет, – ответил на его немой вопрос Рене.

И действительно, Асмер не видел ни одного серого, покрытого плешивой чешуей тела, хотя вчера нельзя было пройти ни метра, при этом не встретив рыбомордых. Это настораживало. Казалось бы, еще совсем недавно они бесновались на улицах, разбрызгивая повсюду внутренности своих сородичей. Теперь же, без вида их уродливых, вытянутых голов, и без того тоскливые улочки вылядели еще мрачнее, еще более жутко.

Дома, смотревшие на путников пустыми глазницами, излучали лишь безжизненное равнодушие, смешанное, однако, с искренним любопытством. Казалось, их обветшалые, потрескавшиеся фасады никогда не видели людей, боязливо и настороженно шагающих по заливающей их фундамент воде.

Теперь Асмер боялся.

Их небольшую группу окружила со всех сторон неизвестность, обвила их своими холодными пальцами. Никто не знал, что ждет их за поворотом, и лишь Недлард, погруженный в задумчивое молчание, без опаски и сомнений шагал вперед, в каком-то глухом, одержимом опьянении вел их выходу из Акрылах. Казалось, он совсем не замечал мертвенного, холодного спокойствия вокруг, совсем не сторожился сгущающейся вокруг неопределенности.

Через время спокойствие перестало давить, стало чем-то обыденным, а страх неизвесности спрятался где-то на заднем плане. Асмер больше не думал о рыбомордых, что могли таиться внутри домов. Случилось это тогда, когда отряд вышел на мощенную желтеющим под водой камнем дорогу. Местами ее покрывал серовато-белесый мох, неприятно мягко пружинящий под ногами. Только никто не обращал на это внимания.

Все смотрели на дома вдоль широкого проспекта. Каменные особняки, абсолютно целые и нисколько не тронутые сыростью и временем, твердо стояли на земле, а вода лишь беспомощно обтекала фундаменты, не в силах взобраться на высокие ступени таких же каменных монолитов крылец. Здесь она, к слову, была гораздо чище: никакого грибка или следов рыбомордых. Да и вообще, район этот, где, по всей видимости, когда-то жили состоятельные граждане Акрылах, казался нетронутым упадком и гнилостным разрушением, как в остальной округе.

Тем не менее, было в нем что-то жуткое, что-то в мертвых окнах, следующих взглядом за отрядом. Асмер почувствовал, как по спине пробежал холодок.

В окнах кто-то был.

Темные силуэты наблюдали за людьми, безмолвные