Постарайся не дышать - Холли Седдон

В обед она его послала, – продолжал он после паузы. – Прямо на глазах у всех. Стандартная школьная драма на лужайке перед входом. Когда она развернулась и зашагала прочь, я пригласил ее на свидание. Заставил себя, хотя сердце так и колотилось. Она согласилась. И я потом еще месяц ходил и непрерывно улыбался.

– Сколько вы уже встречались, когда на Эми напали? – Семь или восемь месяцев примерно. Не понимаю, как мне удалось так долго ее удерживать. Она ведь совсем не моего полета птица была…

Алекс улыбнулась.

– Я знаю, мы были совсем еще дети, но я любил ее как сумасшедший. Любил с одиннадцати лет.

– Как ты думаешь, кто мог на нее напасть?

– Тогда у меня не было никаких предположений. Я решил, что это какая-то необъяснимая трагическая случайность. Что ее похитил какой-нибудь псих. А потом арестовали Боба.

– И ты поверил, что он тут замешан?

– Ну… да. Как только его арестовали, я сразу подумал, что это он. Полиция арестовывает только плохих – значит, он плохой. Так рассуждаешь в пятнадцать.

– Ну, это стандартная человеческая реакция. Рефлекс. – Наверно. Теперь-то ясно, что это не он. А тогда я был, естественно, в шоке, и потом, некоторые мелочи вроде как косвенно это подтверждали.

Алекс поставила чашку и покосилась на свое записывающее устройство. Красная лампочка горела по-прежнему.

– Какие мелочи? – спросила она, стараясь не выдать волнения.

– Мне сейчас стыдно это вспоминать, но я считал, что Боб был с Эми слишком уж ласковым. Звучит реально мерзко; теперь я сам уже взрослый, у меня тоже скоро появится ребенок, и я понимаю, что отец должен быть ласковым и любящим. Просто Боб был не родным отцом, а я тогда с такими семьями особо не сталкивался и думал, что для отчима это уж как-то чересчур.

Алекс удивленно подняла бровь, и он прибавил:

– Я понимаю, но я уже говорил, что больше так не думаю.

– Значит, только это? Чрезмерная привязанность?

– Ну, еще он вел себя немного по-собственнически. – С ее мамой?

– Нет, с Эми.

– И как же?

– Ну не знаю, не любил, когда она общалась с мальчиками по телефону или слишком наряжалась. Что-то типа того. И еще она говорила, что Боб как-то странно ворчал по поводу ее визитов ко мне. Рассуждал о размерах нашего дома – он был больше, чем у них, – и отпускал шуточки насчет того, чем мой отец зарабатывает на жизнь.

– Думаю, это обычное дело, когда уровень доходов сильно отличается.

– Возможно. Кстати, у Эми был шанс встретиться со своим родным отцом, но Боб ее не пустил. Мне казалось, это неправильно.

– Я думала, родной отец Эми не знал, где она?

– Как-то раз он с ней связался.

– Он с ней связался? И когда?

– Да сто лет назад уже. То есть задолго до того, как на нее напали. За несколько месяцев.

– Но о нем нигде не писали. Я прочитала все, Джейкоб. Абсолютно все.

– Я думаю, это вполне объяснимо. Она с ним так и не встретилась, потому что Боб не пустил.

– Ты уверен?

Его глаза сузились. Джейкоб перевел взгляд на свои колени.

– Они ни разу не встречались, – ответил он. – Иначе бы Эми мне рассказала. Один раз он позвонил и заявил, что он ее отец. Как гром среди ясного неба. Хотел с ней увидеться, но Боб не разрешил.

– Ты точно уверен? Просто позвонил, как гром среди ясного неба, и все? Никакого продолжения?

– Абсолютно. Я знаю, о чем ты думаешь, но тут ловить нечего. Он позвонил после школы, сказал, что он ее отец и хочет встретиться. Потом она сразу позвонила мне. Не могла решить, рассказать родителям или выкинуть это из головы.

– И ты думаешь, что они не встречались?

– Нет. Эми даже сомневалась, что это действительно он. Кто угодно ведь мог так позвонить. Чтобы отвязаться и закончить разговор, она обещала ему подумать, но на встречу не ходила. Боб наложил вето, и на этом все закончилось.

– И ты абсолютно уверен?

– На все сто.

Она украдкой взглянула на кухонные часы. Полдень был все ближе, и внутри разгоралась мучительная жажда.

– Что-то я не понимаю, – ответила она. – Боб говорил мне, что родной отец Эми знать ее не хотел. Что он бандит, и мама Эми сбежала от него, когда была беременна.

– Ну, наверно, поначалу он действительно никакого интереса не проявлял. Но я знаю, что он приходил и пытался увидеть ее, когда она была еще маленькая.

– Так они виделись?

– Нет, насколько я помню, Эми говорила, что однажды он вдруг объявился у них на пороге, но Боб его выпроводил.

– Боб?

– Кажется, да. А Эми оставалась в доме с мамой. Она была совсем мелкая.

– Когда она тебе рассказала?

– Не помню точно. Упоминала раз или два, когда мы уже с ней встречались. Но вообще она этому особого значения не придавала. Гораздо больше ее волновали постоянные терки с подругами.

– А как звали ее отца?

– Без понятия. Я даже не уверен, что она называла его имя.

– Почему ты ничего из этого не рассказал полиции? – Ну, во-первых, для ареста нужны причины посерьезней, чем просто ревность. И потом, прошло уже много времени, к тому же они все равно так и не встретились; был только один звонок, да и вспомнил я о нем, когда Боба уже выпустили. Полиция и без меня знала, что Боб – отчим; думаю, они в этом направлении поработали.

– Я бы не была так уверена. Полиция постоянно что-то упускает. Игнорирует детали, зацикливается на приоритетных версиях, теряет улики…

– Я смотрю, ты полиции не особо доверяешь.

– Я просто хочу сказать, что они тоже люди и потому ошибаются. Вот и все.

* * *

Ровно в 13:30 за окном бибикнуло такси. Закрывая за Джейкобом входную дверь, Алекс другой рукой набирала на телефоне номер.

Боб поднял трубку после второго гудка. Его голос зазвучал сразу же, без паузы:

– Алло?

– Привет, Боб, это Алекс Дейл. Прошу прощения за беспокойство.

– Ничего. Только я сейчас на работе. Вы что хотели?

Я проснулась в дикой тоске по маме. Так остро я нуждалась в ней, лишь когда была совсем маленькая – когда еще не появился Боб.

Воспоминания у меня, конечно, очень смутные, но я помню, что тогда на свете были только мы вдвоем. Я помню руку, за которую держалась, и это всегда была только мамина рука. Изо дня в день. В маминой постели я спала чаще, чем в своей, особенно зимой, когда было холодно; мама тихонько похрапывала, а я прижималась к ее боку. Я думаю, нам обеим нравилось вот так вот чувствовать друг друга – мы лежали без слов и просто были счастливы. Да, мне приятно вспоминать тот период, хотя я очень рада, что потом у нас появился Боб. А вот что было до мамы, я не помню. Ничего не было – мы с самого начала были с ней вдвоем.