Звезды без пощады - Эрли Моури

— Сюда, товарищ майор, — оповестил Ракитин, замедляя шаг перед ответвлением тоннеля. — Фиг там что разглядишь, фонарик надо. А то ноги переломаем или наступим куда в неприличное.

Что с прохода несло «неприличным» Лугин успел почувствовать. Не все утруждали себя ходить к местам с проточной водой, определенных как «туалет». Но хрен с ним, «неприличным». Секундой позже он услышал голоса из соседнего коридора. Оттеснив Ракитина, мичман сделал шаг вперед и сказал, негромко, но так, чтобы разобрали Гармаш и двое солдат впереди:

— Уходим тихонько шагов на сорок. Там, — Сергей кивнул в сторону хода, откуда доносились голоса, — возможно, люди администраторов.

Майор быстро понял его и, к счастью, не стал вступать в неуместный диалог. Конечно, моряк прав: вряд ли здесь будут бродить обычные переселенцы. Не иначе, как дружина или еще какая-то сволота. Ненадолго Гармаш нажал кнопку фонарика, освещая темную галерею. Луч света выхватил извилистые стены с наплывами блестящей гадости. Пол, увы, был неровным: выступы, впадинки — вполне можно оступиться и отхватить ко всем неприятностям вывих стопы. Дальше, где стены расходились, сверху свисало нечто похожее на древесные корни. Если бы не темно-багровый цвет отростков, то в голову могло прийти, будто над гротом растет гигантский дуб или еще какой лесной великан, пробивший корнями грунт на огромную глубину.

Шли тихо, осторожно переставляя ноги. Одновременно приближение неизвестных к развилке по соседнему коридору все больше давило на нервы, хотелось оставить сумки и побежать в темноту, едва разбавленную фиолетовым свечением высокого свода. Майор, шагавший впереди, несколько раз включал фонарь, оглядывая пол. Когда голоса зазвучали у развилки, Гармаш подал знак, всем остановиться. Тихо опустив багаж, беглецы прижались к стене. Кто догадался, опустил сумки, извлекая пользу от вынужденной передышки.

— …так не найдешь. Здесь гребано сплетение, — раздалось со стороны биотронов.

Бледное пятно света скользнуло по дальней стене.

— И я, Шест, не понимаю, чего мы? Колян со своими яйца мнет. А мы крайние, — донесся раздраженный голосок.

— Их тоже поднимут. Наша задача искать, а не считаться как дети малые. Тьфу, блин, честное слово, — хрипло произнес кто-то. В световом пятне проявилась тень с автоматом наперевес.

— Искать… А чего искать? Здесь бесполезно. Говорю, они появляются не отсюда. Там где сортиры — там проходы шире. Здесь такая дура не развернется. Реально мысли, а?

— Боитесь, Ира? — Красина услышала шепот стоявшего рядом Ильина.

Дурачок, нашел время для разговоров! Вместо ответа, она мотнула головой. Хотя, что там видно в густом синем мраке.

— А вы рядом со мной не бойтесь, — продолжил он уже ей на ухо.

Ира почувствовала, как рука солдата неуверенно и трепетно обняла ее немного выше бедер. Красина едва не пискнула от неожиданности. Господи, рядом прислужники Гудвеса, вдобавок ладонь этого мальчишки чуть ли не на заднице! И не возмутишься, не дернешься так, чтобы глупые мысли из его головы вытряхнуть.

— Руку убери, — как можно тише прошипела Красина.

Человек, остановившийся в развилке, направил свет фонаря в проход, где затаились беглецы. Размазанное пятно прошлось по стене, прыгнуло по брошенным сумкам, ногам Хитровой и Лугина. Ушло к потолку. И снова резко как вспышка упало на брошенный в проходе скарб.

— Если что, я за вас заступлюсь, — шепнул так некстати Артем.

Ирине показалось, губы мальчишки схватили прядь ее волос. Дыхание у солдата несвежее; конечно, не у всех есть зубная паста. Его рука прижала Ирину крепче. Палец будто случайно скользнул под резинку куртки. Одуреть! Интересно, если ему дать волю, до чего отважится дальше?

— Там глушняк, — раздался голос с развилки. — Идем туда — нет?

— Гребем к парашам, — хрипло ответил человек с автоматом.

Шаги удалялись невыносимо долго, а сердце Красиной билось чаще и чаще, словно с запозданием пережевывая жесткие кусочки испуга и нагловатое, а в чем-то забавное проявление солдатской страсти. Сказать ему, этому не по годам прыткому Артехе, что полагается в таких случаях? Так нельзя подставлять — рядом майор. Ира накрыла его разгоряченную ладонь своей и осторожно убрала с талии.

Гармаш включил фонарь, прошелся лучом по оставленному на полу багажу, по лицам товарищей, словно убеждаясь: за время потемок без потерь.

— Далеко еще? — спросил он Ракитина, задержав на том желтое пятно.

— За вторым поворотом сразу, — отозвался боец, поднимая сумки.

Красина шумно выдохнула и прислонилась к стене.

— Ирусь, ты чего? — Светка, озаботившись, подскочила к ней.

— Ничего, — опустив голову, Ирина мотнула подбородком. — Просто так, — добавила она, убирая волосы с лица.

Взяла нехотя две сумки — огромную и тяжелую все-таки нес Серенький Волк — и тоже притворилась бодрой, готовой в путь хоть на другой край преисподней.

Добраться до дыры оказалось труднее, чем выходило то с бравых слов солдат. На высоту метра в три вело несколько покатых уступов, и если без багажа, хватаясь за неровности пенолита, то оно, конечно, и несложно. А вот с тяжелыми сумярами попробуй, вскарабкайся: цепляться разве что зубами и равновесие держать, когда вниз с каждой стороны тянет килограмм 15–20, а спиной еще рюкзак, не очень здорово. Первым к основанию тайного хода поднялся Гармаш с небольшим саквояжем Елены Владимировны. Лугин с помощью расположившихся по уступам Ильина и Ракитина, подавал ему самые тяжелые и объемистые сумки. Справились довольно быстро, отдышались, помогли подняться профессору, дамам. Только Хитрова залетела наверх сама со стремительностью рыжей белки. Так что мичман поначалу опешил и вынуждено выразил восхищение:

— Эх, ты Лисичкина! Удивляешь. Альпинизмом что ли страдала?

— Нет, художественной гимнастикой. КМС, между прочим, — Светка позволила ему подхватить себя за локоть у самого входа в тоннель. Задержалась, красуясь перед моряком, и смело стрельнула глазками. Уж она знала: от таких взглядов не у каждого потом ровное дыхание.

Переход не был длинным, но в узком пространстве, да еще с низким сводом не разбежишься с багажом. Иногда приходилось протискиваться между близких стенок, иногда ползти едва не на четвереньках, пыхтя и волоча за собой поклажу. Но выбрались, чуть вспотев от напряжения, хватая ртами холодный воздух неизведанной пещеры. Здесь, как обещал Игорь Ракитин, начинались биотроны. Несколько световых пятен оранжевого и зеленоватого оттенка разгоняли мрак. По пышному, длинноволокнистому мху торчали стекловидные кукурузины. На другом простенке тоже проступала растительность: вроде грибы, приплюснутые шарики, губчатые выросты — всякая дрянь. Припахивало гнилью и валерьяной, натуральной земной валерьяной, на которую ведутся коты. Странно, блин, такой специфический дух в чужих чертогах? Невдалеке журчала вода.

— Слышь, Юр, — остановил Лугин Гармаша. — Нам бы туда в наглую соваться не надо. Разведку все-таки не делали. Лучше тормознем все здесь минут на десять.