До конца времен - Даниэла Стил

В Мьюз Дженни вернулась в крайне подавленном настроении. Один из врачей сказал, что некоторые женщины способны зачать ребенка, но не могут благополучно его выносить и что она, возможно, одна из таких. И хотя предсказать, как все сложится дальше, было нельзя, врач все же советовал им подумать о приемных детях. Ни Билл, ни Дженни, однако, и слышать не хотели ни о чем подобном. Они все еще надеялись завести собственного ребенка и считали усыновление крайней мерой.

– Это не конец света, Дженни, – мягко сказал Билл, когда они оказались наконец дома. – Ты очень молода. Вот увидишь, все будет в порядке.

Он и сам глубоко переживал потерю еще одного ребенка и в то же время радовался, что на этот раз жизни Дженни ничто не угрожало. Сама она, однако, была близка к отчаянию. Два выкидыша за полгода – ей казалось, что это приговор и она никогда не сможет иметь собственных детей.

На собрание группы для женщин – жертв домашнего насилия, которое должно было состояться этим вечером, Дженни пойти не смогла – после перенесенного она чувствовала себя слишком слабой и разбитой. Пришлось позвонить Гретхен, которая с готовностью согласилась ее заменить. Когда занятия «кружка вышивания» закончились и женщины разошлись (они очень сожалели, что Дженни приболела, хотя и не знали, что с ней), Гретхен поднялась из гостиной в спальню, чтобы проведать подругу. Дженни лежала в постели, и Гретхен села рядом с ней на стул.

– Мне очень жаль, – проговорила она негромко, глядя на бледное лицо Дженни. – К сожалению, жизнь – очень несправедливая штука. Половина женщин в Мьюзе и окрестностях вышли замуж только потому, что пришлось, и дети, которых они в конце концов родили, им тоже не в радость, а ты… Ты очень хочешь ребенка, но у тебя не получается.

Дженни горестно кивнула. Потом она заметила, что Гретхен одета в лиловый брючный костюм, который она привезла ей из Нью-Йорка. Костюм ей очень шел, и Дженни поспешила сказать об этом подруге. Похоже, она сумела в одиночку изменить многих женщин в Мьюзе, не прилагая к этому никаких особенных усилий. Одного ее присутствия было достаточно, чтобы окружающие вольно или невольно начинали брать с нее пример.

– Вы все-таки подумайте насчет усыновления, – продолжала Гретхен. – Если у вас будет приемный малыш, ты перестанешь волноваться и нервничать и в конце концов родишь своего ребенка. Я слышала, многие женщины, которые считали себя бесплодными, успешно беременеют после того, как усыновят какого-нибудь сироту или малыша, от которого отказались родители. Вы же с Биллом хотели бы иметь много детей, правда?

– Нам хотя бы одного завести!.. – тяжело вздохнула Дженни. – Забеременеть для меня не так сложно, а вот выносить…

– Многие местные девушки, – продолжала гнуть свое Гретхен, – беременеют вне брака и отправляются рожать в монастырь Святой Девы Марии в Элпайне. Некоторые отказываются от младенцев и оставляют их в монастырском приюте. Можно обратиться туда, а можно найти такую девушку и заранее договориться о том, что вы заберете ребенка. Подумай об этом, Дженни. Вреда от этого, похоже, не будет.

Но Дженни решила сначала посоветоваться с Биллом. Об усыновлении она никогда не думала и не знала, как к нему относиться. С другой стороны, Дженни боялась остаться вовсе без детей. Если врач прав и она не способна к нормальному деторождению, тогда усыновление – единственный вариант.

Когда Гретхен ушла, Дженни рассказала Биллу о монастыре Святой Девы Марии, где есть родильный дом для незамужних девушек. Гретхен утверждала, что туда часто попадают девочки в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет. Дженни считала, что это настоящая трагедия, и даже решила еще раз побеседовать с участницами «модного кружка» о том, как избежать нежелательной беременности. Некоторые девочки признавались ей, что сидят на таблетках, но даже это не давало стопроцентной гарантии, а Дженни ни в коем случае не хотелось, чтобы кто-то из ее подопечных оказался в монастыре Святой Девы Марии.

Дженни и Билл долго говорили о том, стоит ли им усыновлять ребенка, но так ничего и не решили. Оба склонялись к мысли, что думать об этом им еще рано, что время у них еще есть и, если будет на то воля Провидения, они сумеют обзавестись собственным малышом. Дженни, во всяком случае, очень хотелось попробовать еще раз. Несколько тревожило ее то обстоятельство, что она снова выкинула, хотя на этот раз ни о каком переутомлении, стрессах, тяжелой работе не было и речи. Все случилось само, без всякой видимой причины, и Дженни от души благодарила Бога за то, что закончилось это более или менее благополучно и ей не удалили оставшийся яичник. Значит, думала она, забеременеть снова ей почти наверняка удастся, но вот сможет ли она выносить? Пока у нее это не получилось, но кто знает, что будет дальше?

До конца недели занятия со всеми группами взяла на себя Гретхен, и Дженни много времени проводила в постели – не по медицинским показаниям, а потому, что чувствовала себя слишком слабой и подавленной, чтобы вставать и заниматься делами. Это была самая настоящая депрессия, которая могла надолго вывести из строя любого человека, но только не Дженни. Ее сильный характер в конце концов взял свое, и в пятницу Дженни встала с постели, чтобы провести занятия с девочками-подростками. Ей не хотелось их разочаровывать, к тому же Азайя прислала ей из Нью-Йорка новые образцы косметики и несколько модных журналов, и Дженни решила посмотреть их со своими питомицами. Разговор получился очень живой и откровенный, они обсуждали не только новую моду, но и много-много других проблем – в том числе и вопрос о противозачаточных средствах, который Дженни поднимала уже не раз. И, как и прежде, она напомнила девочкам о необходимости смотреть на вещи трезво, не обманывать себя и предохраняться, не надеясь на случай или на фазы луны. Конечно, сказала Дженни, лучший способ не залететь – это не заниматься сексом вовсе, но если уж ты им занимаешься, следует серьезно подумать о надежном способе предупреждения беременности.

Никто не возражал, и Дженни позволила себе надеяться, что до следующей пятницы никто из них не залетит. Но когда участницы «модного кружка» начали расходиться, одна из девочек, которую Дженни знала не очень хорошо, попросила дозволения немного задержаться, чтобы «поговорить». Звали ее Люси Фергюссон, ей было четырнадцать лет, и она только этой осенью перешла в старшую школу. На прошлых занятиях она упомянула, что не ладит с матерью, что ее отец пьет, а наклюкавшись, избивает их обеих, и Дженни мысленно завязала узелок на память – подумать, как привлечь эту женщину к занятиям в группе для родственников алкоголиков или в группе для жертв домашнего насилия. Она, однако, не была знакома с матерью Люси и даже ни разу с ней не встречалась, поэтому просто предложить ей прийти на одно из собраний Дженни не могла. Значит, решила она, нужно найти какой-нибудь другой способ.

Про себя Дженни подумала, что Люси хочет поговорить об обстановке в семье или об отцовском пьянстве, поэтому, когда остальные разошлись, она отвела девочку на кухню и налила ей стакан колы.

– Ну, как твои дела? – спросила Дженни с доброй и немного усталой улыбкой. Хотя их пятничные собирушки по-прежнему назывались «модным кружком», в своих разговорах они довольно далеко ушли от макияжа и причесок. Сегодня, например, девочки очень много и горячо обсуждали, почему наркотики лучше вообще не пробовать и стоит ли садиться с парнем в машину, если он выпил, и Дженни, которая еще не пришла в себя после своей болезни, вымоталась так, словно таскала мешки с хлопком. С другой стороны, живое общение с юными, еще очень наивными, но в большинстве своем – свежими и чистыми душами немного подняло ей настроение. От депрессии не осталось и следа, и Дженни, почти позабыв о собственных неприятностях и тревогах, готова была вернуться в мир, который в ней так нуждался.