Высшая милость - Даниэла Стил

– Будет очень глупо, если мы оба забудем, что я – монахиня. Но нам это не грозит, – твердо сказала она. – Не так ли, мистер Эллисон? – напомнила она ему со смешком старый фильм с Деборой Кер и Робертом Митчем в главных ролях.

– Да, да, знаю, – затряс головой Эверет. – В конце концов я вернусь к морским пехотинцам, а вы останетесь монахиней. Разве вы не знаете ни одного фильма, где монахиня уходит из монастыря?

– Я не хожу на такие фильмы, – чопорно отвечала она. – Я смотрю только те, где монахиня остается верна своей вере.

– Терпеть не могу такие, – дразнил он ее, – слишком уж они скучные.

– Неправда. Они очень благородные.

– Как бы я хотел, чтобы вы не были столь благородны, Мэгги, – мягко заметил он, – и так привержены своей вере. – Он не рискнул сказать больше, а она ему ничего не ответила. Он нажимал на нее, и она поменяла тему.

Они пролежали на солнце до вечера и вернулись в Пресидию, когда воздух уже стал прохладным. Она пригласила его зайти в столовую перед тем, как он уедет. И рассказала ему, что Том уже уехал в Беркли, чтобы сдать свою комнату. А вокруг еще было много знакомых лиц.

Они съели по тарелке супа, и после ужина он проводил ее до здания, где она жила. Она поблагодарила его за приезд.

– Я опять приеду повидаться с вами, – пообещал он. Он сделал несколько ее снимков, когда они лежали на солнце и болтали. Ее глаза были цвета неба.

– Берегите себя, – сказала она ему те же слова, что и раньше. – Я буду молиться за вас. – Он кивнул и поцеловал ее в щеку. Кожа была гладкой, как шелк. Она была женщина без возраста и выглядела очень молодо, особенно в этой глупой рубашке с рекламой цирка.

Она смотрела ему вслед и видела, как он прошел через главные ворота. Он шел такой знакомой ей походкой – в ковбойских сапогах из кожи черной ящерицы. Он махнул ей рукой и повернул в сторону Ломбард-стрит, чтобы поймать такси и добраться до аэропорта. Она поднялась в свою комнату, чтобы еще раз посмотреть его фотографии. У него был необыкновенный талант, и более того – в его душе было что-то, что тянуло ее к нему. Она не хотела, чтобы так было, он был слишком привлекателен для нее, не как друг, а как мужчина. Ранее с ней такого не происходило. Ни разу в ее взрослой жизни, с тех пор как она ушла в монастырь. Он затронул в ней что-то, чего она в себе даже не подозревала, может быть, даже и не имела до появления Эверета. Но ее это ужасно расстраивало.

Она закрыла коробку с фотографиями и положила ее рядом на кровать. Потом легла и закрыла глаза. Она не хотела, чтобы с ней это происходило. Она не могла позволить себе влюбиться в него. Она не могла себе это позволить. И она сказала сама себе, что этого не произойдет.

Она долго лежала и молилась до тех пор, пока в комнату не вернулись монахини. Никогда еще в жизни она не молилась так неистово. Она снова и снова умоляла: «Господи, пожалуйста, не дай мне полюбить его». Все, что она могла сейчас сделать, это только надеяться, что Бог услышит ее. Она знала, что он не может позволить, чтобы это произошло, и продолжала напоминать себе, что она принадлежит Господу.

Том вернулся к семье в Пасадену через неделю после того, как Мелани покинула Сан-Франциско. Добравшись до дома, он сразу же ей позвонил. А через два дня собрал вещи, погрузил их в свой минивэн, который чудесным образом остался целым и невредимым, и покатил на юг, предвкушая, как снова увидит Мелани.

Его родители и сестра не находили себе места, пока он не вернулся из опасного места, и в первый вечер он рассказывал им, как все было – и трагическое, и забавное. Рассказал и о Мелани. А потом пообещал сестре взять ее на концерт. Утром, сразу после завтрака, он, не мешкая, отправился в Голливуд, предупредив дома, что, скорее всего, вернется поздно. По крайней мере, он на это надеялся. Мелани пригласила его провести у нее в гостях один день, и он планировал где-нибудь поужинать вместе. В Пресидии он ужасно скучал по ней и хотел побыть с ней сегодня подольше, помня о том, что ее ждут гастроли. А он должен устроиться на работу. Понятное дело, что в Сан-Франциско пока ничего не выгорит, поэтому он решил поискать работу в Лос-Анджелесе.

Мелани ждала его с нетерпением. Она увидела, как он подъехал, и побежала открыть ему ворота. Он резко затормозил, и она, радостно улыбаясь, бросилась ему на шею, когда он вышел. От взгляда Пэм не укрылась их встреча – они целовались, потом скрылись в доме. Мелани торопилась показать ему все: тренажерный зал, игровую комнату с огромным бильярдным столом и гигантским телевизором, а еще огромный бассейн. Она заранее предупредила его, что у них будет возможность поплавать. Но он не сводил с нее глаз. Она что-то ему начала рассказывать, но он, глядя на ее губы, обнял ее и нежно приник к ним, и время для обоих остановилось.

– Я так по тебе скучал, – прошептал он. – После твоего отъезда в лагере стало все просто ужасно. Я только и делал, что околачивался возле Мэгги и путался у нее под ногами, будто на ней остались частички тебя… Она говорила, что тоже по тебе скучает. Мы вроде с ней были одна команда – скучающих по славной девушке Мелани в шлепанцах и штанах на веревке.

Она фыркнула, и они покатились со смеху.

– Надо позвонить ей, – отсмеявшись, сказала Мелани. – Я тоже по ней скучаю… и по тебе тоже, даже еще больше. – И она повела его наверх – показать свою комнату. Из-за белого с розовым комната показалась ему почти детской. Повсюду висели ее фотографии в компании с актерами, актрисами и другими певцами, большинство были очень известными. Имелась фотография, где был запечатлен момент вручения ей премии «Грэмми» – по желанию ее матери фотографию заключили в рамку. Тут же висели фото ее любимых рейперов и кинозвезд. Они вышли из комнаты и по боковой лестнице спустились в кухню, где налили себе по бокалу содовой, вышли на улицу, сели возле бассейна – им хотелось на воздух, и надо было клининговой службе убраться в доме.

– Как идет запись диска? – спросил Том. Он восхищался тем, что она делала, но его притягивала она сама, какой была от природы, а не ее звездный статус. Том узнавал ее как обычного человека, и именно это ему в ней нравилось. С облегчением он заметил, что Мелани совсем не изменилась и оставалась все той же очаровательной девушкой, которую он встретил и в которую влюбился по уши. Можно даже сказать, что сейчас они были еще больше влюблены друг в друга. Мелани была в шортах и майке. Вместо шлепанцев теперь на ногах у нее были сандалии, но выглядела она так же просто, как и в тот день, когда Том встретил ее. Она оставалась абсолютно естественной, сидя рядом с ним в нагретом солнцем шезлонге, а потом на краю бассейна, болтая в воде ногами. Ему до сих пор с трудом верилось, что перед ним сидит босиком всемирно известная певица, звезда эстрады. Он понимал это только умом, но для него это мало что значило. И Мелани чувствовала это – не только сейчас, но и раньше, еще в Сан-Франциско.

Они неторопливо беседовали у бассейна, и она как раз начала в подробностях рассказывать ему о своей сессии в студии звукозаписи, как к дому подъехала ее мать и остановилась неподалеку, чтобы посмотреть на дочь и ее гостя. Лицо ее вытянулось, она скупо приветствовала дочкиного приятеля.