Нехорошее место - Дин Кунц

– Остановите меня, – выдавил он.

– Что происходит? – спросил Хэл срывающимся голосом.

– Мне самому не справиться.

– Куда вы запропастились?

– Ну помогите же, ради бога! – Поллард правой рукой сжимал металлическую перекладину, а левую протянул к Хэлу. – Помогите, прошу вас!

Хэл подошел к кровати, потянулся к Полларду...

...И тот пропал. Пропал с тем же свистящим звуком, но теперь к нему добавился скрежет и треск металла. Перекладина, в которую мертвой хваткой вцепился Поллард, отломилась и исчезла вместе с ним.

Хэл Яматака во все глаза глядел на петли, на которых подвижные перильца крепились к кровати. Они были искорежены, металл оборван, как картон. Унести Полларда и при этом обломить толстую стальную пластину... Что за нечеловеческая сила!

Хэл заметил, что все еще протягивает руку к кровати. Его счастье, что он не успел схватить Полларда. Что бы с ним тогда случилось? Может, и его унесло бы вместе с Поллардом? Куда? Да уж, верно, в какое-нибудь местечко не из приятных.

А ведь его могло унести и не целиком. Оторвало же от кровати только перекладину. Что, если точно так же Хэлу оторвало бы руку? Рывок – и рука, хрястнув, как стальные петли, выдергивается из плечевого сустава, а Хэл заходится криком и истекает кровью.

Хэл отдернул руку, словно Поллард в любую минуту мог появиться вновь и схватить его. Он обогнул кровать и подошел к телефону. Ноги не слушались. Руки так сильно дрожали, что он чуть не выронил трубку. С большим трудом Хэл набрал домашний телефон Дакотов.

Бобби и Джулия отправились в больницу без четверти три. Ночной мрак стал совсем кромешным, свет фар и уличных фонарей пробивался через него с трудом. Крепкий ливень неистовствовал, струи прямо отскакивали от асфальта, будто это не вода, а обломки свода, который раскинулся в ночном небе и теперь осыпается на город.

Машину вела Джулия, потому что Бобби уже клевал носом. Глаза у него слипались, зевота совсем одолела, в голове туман. Спать супруги легли около полуночи, но через три часа звонок Хэла Яматаки поднял их с постели. Джулии что – она и за три часа ухитрялась отлично выспаться, а Бобби если не поспит шесть, лучше даже восемь часов, то совсем расклеится.

Казалось бы, что в этом особенного? Пустяки. Но из-за таких пустяков Бобби подозревал, что жена гораздо выносливее его, хотя, вздумай они помериться силами, Бобби, конечно, победил бы.

Он удрученно щелкнул языком.

– Ты чего? – спросила Джулия и затормозила перед светофором. Красный свет кровавым пятном расплывался на черном глянце асфальта.

– Эта откровенность может мне выйти боком, но так уж и быть – скажу. Я подумал, что ты кое в чем сильнее меня.

– Тоже мне открытие! Я всегда знала, что сильнее.

– Ишь ты! Да если мы с тобой схватимся, я тебя в бараний рог согну.

Джулия покачала головой.

– Не ожидала я от тебя. Скажите, пожалуйста, какой подвиг – справиться с тем, кто меньше тебя ростом, да вдобавок еще и с женщиной.

– Пусть эта женщина будет больше меня ростом – все равно справлюсь, – заверил Бобби. – А если это еще и дамочка в летах, готов потягаться с двумя такими зараз. Или тремя. Или четырьмя. Да что там – я и полдюжины крупных бабулек уложу одной левой.

Вспыхнул зеленый свет. Машина двинулась дальше.

– Именно крупных бабулек, – подчеркнул Бобби. – Не таких, чтоб песок сыпался. Чтоб все шесть как на подбор рослые, крепкие, дебелые. Всех скопом и оприходую.

– Гигант.

– А ты думала. Только велосипедной цепью было бы надежнее.

Джулия прыснула. Ухмыльнулся и Бобби. Однако смешки тут же сменились озабоченным молчанием. Супруги хмурились. Они не забыли, куда и зачем направляются. Даже постукивание “дворников” по стеклу не убаюкивало Бобби – наоборот, лишало покоя.

Молчание прервала Джулия!

– Ты веришь, что Фрэнк действительно исчез на глазах у Хэла?

– Я не помню случая, чтобы Хэл врал или без повода впадал в истерику.

– Вот и я такого не помню.

Машина свернула влево. Впереди за мятущейся пеленой дождя забрезжили огни больницы. Они подслеповато мерцали, сочились влажным светом – точь-в-точь мираж, призрачный оазис, дрожащий в густом мареве над горячим песком пустыни.

* * *

Хэл стоял возле кровати, которую было почти не видно из-за шторы. Выглядел он так, будто не только повстречал привидение, но еще и обнимался с ним, и даже поцеловал холодные, влажные, тронутые тлением губы.

– Слава богу, приехали, – вздохнул он, когда Бобби и Джулия вошли в палату. Убедившись, что в коридоре никого, он сообщил:

– Старшая медсестра хотела вызвать полицию, заявить о пропаже больного.

– Мы все уладили, – успокоил его Бобби. – Доктор Фриборн поговорил с ней по телефону, а мы написали бумагу, что больница ни при чем.

– Ну и отлично, – сказал Хэл и, указав на распахнутую дверь, добавил:

– Главное, чтоб никто ничего не узнал.

Джулия прикрыла дверь и тоже подошла к кровати. Тут Бобби заметил сломанные петли.

– Это что такое?

Хэл судорожно сглотнул слюну.

– Он сидел на кровати, ухватившись за перильца, а потом пропал... А с ним и перекладина. По телефону я рассказывать не стал – вы небось и так решили, что я сбрендил.

– Расскажи все по порядку, – тихо попросила Джулия. Разговор шел вполголоса, иначе каждую минуту могла появиться медсестра Фулем и напомнить, что в соседних палатах спят больные.

Выслушав рассказ Хэла, Бобби заметил:

– Флейта, подозрительный ветерок... Все совпадает с историей Фрэнка о том, как он очнулся в переулке.

Ему, помнится, показалось, что ветер предвещает чье-то появление.

Грязь, которую Хэл успел заметить на пижаме Фрэнка, обнаружилась и на одеяле. Джулия взяла щепотку.

– Это не совсем грязь. Бобби пригляделся.

– Черный песок!

– После того как Фрэнк исчез вместе с перекладиной, он больше не появлялся? – спросила Джулия.

– Нет.

– Когда это случилось?

– Часа в два. Две или три минуты третьего.

– Другими словами, прошло уже час двадцать минут, – заключил Бобби.

Все трое молча уставились на перильца с оторванной перекладиной. Снаружи ветер с воем швырял в стекло тяжелые капли – казалось, какие-то проказники, приняв эту январскую ночь за канун Хэллоуина, мечут в окно пригоршни сухих кукурузных зерен.