Марионетка для вампира - Ольга Горышина

— Держитесь крепче, — попросил или скорее предупредил барон у дверей склепа.

Я еще сильнее сцепила руки, хотя и до того соединила меховые рукава на манер муфточки. От волос барона пахло розмарином, и его горечь казалась сейчас сладостью. Хотелось подольше оставаться в сильных руках. И уж никак не менять их на ледяной гроб. Но назвался груздем, полезай…

Милан осторожно опустил меня на обледенелый пол, кольнувший ступни сильнее шерсти, но я не отпустила его шеи, и барону пришлось остаться в полусогнутом положении.

— Вера, я сейчас открою дверь.

Он правильно все понял — я боялась оступиться в темноте и наткнуться на гроб, а он знал, сколько шагов следует сделать. Вынырнув из моих объятий, барон толкнул рукой дверь и подогнал ногой бревнышко.

— Так вам довольно света?

Я кивнула и обнаружила себя ровно между двумя пьедесталами. Барон миллиметровщик. Он бы не утопил Шкоду в сугробе, как сделала я!

— Чего вы ждете? — последовал другой вопрос, и я подняла глаза на белый гроб.

Только не говорите, что я должна залезть туда самостоятельно?

— Без вашей помощи у меня не получится лечь в гроб, — проговорила я почти что умоляюще, и скорее всего именно мой тон вызвал на губах барона улыбку.

— В этом я нисколько не сомневаюсь. Но шубу сами вы снять тоже не в состоянии?

Он протянул руки и, точно лунатик, шагнул ко мне, но я успела сбросить с плеч меха, и они свалились к моим ногам. И когда я хотела нагнуться за шубой, барон махнул рукой и, чуть задев меня плечом, снял с белого гроба крышку. Меня передернуло, но не от страха или брезгливости, а от холода. Адреналина невесты мне явно недоставало. Я прекрасно помнила лед атласа и заранее превращалась в ледышку. Попросить барона постелить шубу… Но он, кажется, сам догадался и присел, чтобы поднять меха, но вместо этого вдруг схватил меня за ногу.

— Раздеться сами вы явно не в состоянии. А у нас в штате нет костюмера! — выкрикнул барон как-то слишком зло и резко сдернул с моей поджатой ноги носок.

Я чуть не вскрикнула от холода пола, но вторая нога уже была в руке Милана, а зависать в воздухе без его помощи я пока не научилась. А он никуда не спешил, получая, наверно, несказанное удовольствие от лицезрения моих босых ног, которыми я боялась даже перебирать, чтобы не продолжить по его воле свою муку.

Чего он ждет, расправляя на втором пьедестале носки, точно золотинку от фантика? Что я попрошу о пощаде и тем самым собственноручно поставлю жирный крест на судьбе вампирского музея? О, да, он испугался своей щедрости или все же ему слишком нравится играть… В куклы, живые… Пока еще… Лишняя минута на льду, и я буду даже не живым трупом!

— Мне холодно! — то ли с дрожью, то ли уже со слезами в голосе взмолилась я.

— Я знаю, — ответил барон просто. — На мое замечание по поводу невозможности проводить подобные экскурсии зимой ваш жених сказал — настоящим актерам холод не страшен. Возможно, когда вы поделитесь с Яном личным опытом, он изменит свое решение и не будет обвинять меня в нежелании помочь ему в воплощении мечты…

Я стиснула зубы, чтобы те не стучали и чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Да, барон по-своему прав. Я, как невеста и как потенциальный работник, обязана была разделять взгляды как пана Кржижановского, так и пана Ондржея, и сейчас в моем лице он отыгрывался на этих двоих сразу. Мило, очень мило, дорогие паны. Хорошо же вы меня подставили!

— В гроб кладут в белых тапочках, а не босиком!

Я больше не скрывала свое неудовольствия и демонстративно поджала зудящую от холода ногу.

— Вера, нельзя соблюдать все традиция, а то гроб может и не отпустить вас назад.

Барон произнес это как-то совсем без улыбки, и холод поднялся к самому моему сердцу. Как я могла на такое согласиться, как?! Но теперь очередной приступ стыда не позволит мне сейчас развернуться и бежать босиком прочь.

— Пан барон, давайте закончим уже наш эксперимент.

И я протянула ему руку. Вернее, обе руки, на что Милан тут же опустил свои по швам.

— Вера, я не буду класть вас в гроб. Боже упаси… Я вообще не думал, что вы согласитесь, — он нервно затряс головой, и я малость испугалась за него: вернее за себя в его обществе. В склепе, рядом с раскрытым гробом. — Я придержу вас, если что… Но лезьте сами, договорились?

И он поднял глаза. Обеспокоенные, но не безумные. Даже больше растерянные. У меня, наверно, были такие же. Я кивнула и взялась за край гроба, подтянула ногу и, поблагодарив мысленно школьных физруков, взяла высоту без какой-либо помощи со стороны барона. Ему, в отличие от карлика, хватило роста, чтобы заглянуть в гроб.

— Как ощущения? — спросил он без тени улыбки, и я так же серьезно ответила:

— Холодно.

— Привыкните. Искусство требует жертв.

Я попыталась улыбнуться на шутку, но не смогла. Было ощущение, что лежу я на иголках. Для успокоения я сжала деревенеющими пальцами атлас — тот стоял колом. Барон, все еще теплый, поднял мою руку и положил на грудь, затем проделал то же со второй, а на мой протест нагнулся и поцеловал в лоб. И вот тут я содрогнулась всем телом. Эксперимент разонравился мне окончательно, и я зажмурилась в страхе, что он сейчас еще и насильно опустит мне веки. Однако лежать в темноте со скрещенными на груди руками оказалось еще противнее. К тому же, я услышала странный скрежет и открыла глаза. И рот…

— Нет!

Я приподнялась с подушки и выставила руку, чтобы остановить движение крышки, но упала обратно от тихого "Тихо!" Барон точно до меня не дотронулся — обе его руки были заняты. Своими же я уперлась в ледяной атлас, которым была обита крышка, но остановить ее движение мне не удалось. Гроб с грохотом закрылся.

— Лежите тихо, берегите связки, — прошипел барон снаружи. — За пять минут с ума вы не сойдете. Хотя следовало бы лежать все десять, а то и пятнадцать, но я не такой зверь, как Ян. Однако мне очень хочется, чтобы вы до конца прочувствовали каждой клеточкой своего тела, что такое притворяться мертвой и оживать на потеху толпе.

Я молчала. Боялась перебить. Пока звучит в ушах чужой голос, лежать в гробу в кромешной тьме не так страшно.

— Здесь слышимость на расстоянии тридцати шагов, потому крышку придется опускать за две минуты до появления группы, — продолжал барон бесцветным деловым тоном, и мне стало даже интересно, что он сейчас делает: стоит по стойке смирно или полирует гроб ладонями? — Потом людям надо дать время освоиться в склепе…

— Рассмотреть вашу куклу, — продолжила я, почувствовав за длительную паузу в сердце неприятное покалывание.

Барон усмехнулся и выбил костяшками пальцев по крышке победную дробь. Я подняла руки в надежде помочь ему освободить меня из заточения, но крышка не сдвинулась с места. В тишине прошла минута. Две. Я испугалась, что барон ушел и попыталась приподнять крышку еще раз — ее что-то держало. Хоть бы его руки, а не замки!