Времена года - Мила Лейт

Все его жесты, нежность, с которой он смотрел на жену, не оставляли сомнений в его чувствах. Он был очевидно моложе Евы, и от этого короткая сцена общения супругов показалась Марте особенно трогательной. А любовь к этой женщине всех, кто её знал, вообще казалась Марте единственно возможным положением вещей.

– Давно вы замужем? – не удержалась она.

– Мы с Полем вместе уже около четырёх лет, два из которых – в браке. Правда, мы не венчались – я не хочу. Когда-то у меня уже была этакая «настоящая» свадьба – с пышным белым платьем, фатой, церковью и толпой родственников и друзей… ну, вы понимаете. Но как легко можно догадаться, из того брака ничего не вышло. Правда, у меня осталась замечательная дочь. Жанна уже совсем взрослая – во всяком случае, считает себя таковой… – озорные лучики снова осветили лицо Евы. – С недавних пор предпочитает жить отдельно. Впрочем, это не мешает ей звонить своей маме по несколько раз на дню – спросить, как правильно приготовить жульен или просто поболтать. Мне, разумеется, немножко её не хватает, но дети взрослеют – такова жизнь.

Марта в который раз восхитилась этой женщиной: гармония в жизни, гармония в душе – что же здесь является причиной, а что – следствием? Но додумать эту мысль она тогда не успела: Ева, закончив возню с кистями, уже протягивала своей ученице фартук:

– Сегодня я бы хотела продолжить нашу работу над цветом.

А весна, хоть и числилась ещё на календаре, теперь уступила место раннему парижскому лету. Шелестящие платанами бульвары и набережные, столики на верандах бесчисленных кафе были заполнены парижанами и туристами – и те и другие наслаждались погодой, солнцем, жизнью. Когда Марта, возвращаясь с работы, наблюдала эту картину, ей и самой казалось, что единственный правильный способ жить – это вот так: никуда не спеша наслаждаться моментом.

Сейчас её собственная повседневность разделялась на три части: работа, сын и живопись. Ни на что другое уже не оставалось ни времени, ни желания – особенно желания: все мысли молодой женщины сейчас заполняло любимое дело. Марта поражалась, как всего за несколько месяцев изменилось её восприятие жизни: не было больше одиночества, не осталось места сожалениям о несбывшемся, не терзало душу ощущение утекающего времени. Она просто жила и радовалась: своему сыну и его любви, солнечным дням и свежему дождю, запахам пекарен и цветочным лавкам – даже мытью тарелок в их крохотной кухне. Но лейтмотивом всей этой радости было то, без чего Марта уже не представляла своего существования: любимое дело.

Искусство рисования, так занимавшее её с самого детства, наконец-то стало частью её жизни. И, несмотря на то, что она делала на этом пути лишь свои первые шаги, с каждым днём становилось всё очевиднее: это её дорога, и она с неё уже не свернёт. Ева, наставница и подруга, радовалась успехам своей ученицы не меньше её самой, неустанно поощряя в постижении прекрасной науки.

– Знаешь, – сказала как-то Ева (они уже перешли на «ты»), – ещё в детстве меня часто спрашивали, зачем я столько времени и сил отдаю рисованию. Ведь это труд, и разве не приятнее пойти погулять в компании одноклассников, сходить в кино или хотя бы поиграть в компьютер. А для меня всё было просто: пока я рисую, я счастлива.

«Почему я не занялась этим раньше? – недоумевала Марта. – Я сводила свою жизнь к мужчине, к семье, не оставляя в ней места ничему больше».

Как и почти любая россиянка, Марта была воспитана в представлениях, отождествляющих состоятельность женщины лишь с успешностью её замужества. Всё остальное считалось занятиями ненужными, если ты достигла «главного». Развлекайся время от времени походами в театр или ещё куда-нибудь, отмечайте праздники – но зачем нужно что-то ещё, ведь ты взрослый человек и должна жить «нормальной жизнью»: муж, дети, семейный быт. Серьёзные занятия наукой, спортом или искусством – удел неудачниц, не сумевших устроить личную жизнь.

Во время одного из разговоров Марта посетовала, что так поздно встретила её, Еву.

– Всё приходит в нужное время, – ответила та. – Ты ведь была счастлива. У тебя было то, чего ты хотела на тот момент: муж, семья, ребёнок. А новая любовь пришла потому, что прежней не осталось – пусть тогда ты ещё не понимала этого. А ты не можешь без любви. Не без мужчины – без мужчины никто не может, и дело тут зачастую и не в любви уже, а в положении, понимаешь: «я одна» или «я не одна». Ну и вот. А тебе всегда нужно любить. Сейчас у тебя любовь другая – не лучше и не хуже, просто – другая. А мужчину ты ещё встретишь, не сомневайся.

– Ну я и не уверена уже, что он мне нужен, – засмеялась Марта. – Да, пожалуй, ты права: сейчас у меня роман с живописью. А ещё у меня есть мой сын. И ты, которая изменила моё существование и столько даёшь мне…

При этих словах Марта почувствовала, как нежность наполняет её.

– Скажи, – осенило её, – дружба – это ведь тоже любовь? Только без… ну… сексуальной составляющей.

– Конечно, – Ева пожала плечами. – Если настоящая. Та же духовная близость, то же чувство надёжности…

– Тогда я тебя люблю! – Марта счастливо смеялась, и в её глазах были восторг и теплота. – И из-за этой любви мне не надо страдать, переживать, что ничего не получится, или что ты встретишь другую любовь, – это же так прекрасно! – Это открытие словно опьянило её. Внезапно она ощутила такую гармонию – у неё и в самом деле есть всё, что ей нужно, и она счастлива.

Мудрая Ева поняла всё с полуслова. Обняла Марту за плечи, погладила по волосам.

– Нет, дорогая. Каждой женщине всё равно нужна любовь мужчины. Только не следует сводить всё своё существование к этому… но и без неё – никуда. Потому что ничто её не заменит.

Она подошла к открытому окну, посмотрела, задумавшись, куда-то в переливающуюся зелень во дворе. Тёплый ветерок пробежал по прозрачной занавеске, заиграл её медными кудрями. На мгновение Ева закрыла глаза, подставив лицо этой неожиданной ласке, затем вновь обернулась к Марте:

– Сейчас у тебя есть много чего другого – и это прекрасно, потому что, как я это уже давно поняла, лишь когда человек находит новые грани в себе и окружающем мире, он открыт настоящему чувству. Как бы тебе объяснить… кто-то из мудрых сказал что-то вроде того, что каждый носит источник счастья в себе. Но получается, что источник несчастья – тоже. Люди склонны винить в том, что они несчастны, других: «я несчастен, потому что ты не даёшь мне того, что нужно для счастья». Но это – самое большое заблуждение. Раз уж мы сами носим и то, и другое, в себе, значит, то, что я несчастен – это только моя проблема, понимаешь? Я знаю, это звучит резко, но пока я не разберусь в себе, всегда будет что-то, мешающее мне стать счастливым.

А Марта в каком-то оцепенении внимала услышанному, и эхом в голове отдавались слова:

«Это ты несчастна – причём тут я? Если ты несчастна, то это твоя проблема, не моя, и значит, это тебе с ней разбираться». Сказанное Марком во время их последнего серьёзного разговора тогда поразило её своим холодным равнодушием, даже жестокостью. Она уже простила ему всё, но только не эти две короткие фразы. И вот получается, что бывший муж был прав? Она приравнивала своё счастье или несчастье к нему, отождествляя его с этим мужчиной, при этом даже не пытаясь заглянуть в саму себя?