Привкус магии - Юлия Сергачева

Сам аэропорт был двухэтажным, но второго этажа, как такового, не существовало. По периметру здания шла широкая галерея, где размещались скамьи для отдыха, дополнительные кассы и кафе.

Часы под куполом – здоровенный циферблат, выполненный в виде солнца, – мелодично отметили половину пятого. Почти утро, обещанный Корнилом посланец должен бы уже прибыть.

Плеснув холодной водой в лицо, я некоторое время изучал себя в зеркале над умывальником. Утомленный тип с провалившимися от недосыпа глазами и напряженно стиснутыми губами глянул на меня из зазеркального мира. Взгляд у типа был затравленным. Тип также видел то, что видел я, добравшись до камер хранения.

Сеть магической паутины заплела каждый сантиметр пространства между серебристыми рядами шкафов с пронумерованными ячейками. В узлах паутины, расставив чуткие лапы, сидели сверкающие, как алмазы, пауки. Сложное, сторожкое охранное заклинание, сотканное на нескольких уровнях. Не обмануть, не обойти, не уничтожить.

Между рядами ячеек лениво дефилировали наблюдатели-маги. Их собственный уровень силы не прочитывался из-за мощного фона паутины. Немногие пассажиры беспрепятственно забирали свои вещи из камер, не замечая ни пауков, ни сети. Случайный маг из Белых, затесавшийся среди прибывших рейсом с севера, лишь недоуменно поморщился, мельком озирая плоды усилий коллег, и, оставив вещи в камере, быстро ушел, машинально пытаясь снять с лица невидимые нити. Заклинание было настолько густым, что казалось липким…

Я наклонился над раковиной и принялся жадно глотать воду из крана. Ледяные струйки затекали за воротник, губы стыли, а зубы ломило.

Значит, они все слышали и ждали. Подобное заклинание требует слишком большого расхода энергии, чтобы держать его постоянно на всякий случай.

А в Желтове? Как Псы нашли меня? Я почти растерял свою силу, – значит, для них не обладаю ни вкусом, ни запахом. Не зря же они бросились на упырей вместо меня. Но ведь как-то они вышли на Желтов?

Невнятно промурлыкал громкоговоритель, возвещая прибытие нового рейса. Дверь за спиной стукнула, пропуская входящего. В зеркале я увидел хорошо одетого господина средних лет, который, прислонившись к стенке, принялся торопливо глотать что-то из небольшой сувенирной фляжки. Господин был бледен и заметно трясся. Заметив мой взгляд, он растянул рот в кривоватой улыбке и зачем-то виновато пояснил:

– Летать боюсь смертельно. А приходится часто. Вот и спасаюсь…

От выпитого на его лицо вернулось некое подобие румянца. Он смахнул испарину со лба, запрятал свою фляжку в дорогой кожаный портфель и, поправив галстук, поспешно вышел, стараясь сохранить остатки достоинства.

Я несколько секунд задумчиво пялился на отражение закрывшейся двери, а потом, тоже тщетно стараясь соблюсти приличия, но при этом едва сдерживая желание помчаться со всех ног, устремился к выходу из аэропорта, к стоянке, где остался фургон Прянеца.

– Мм! – отмахивался торговец, не желая просыпаться. – Уйди, Матильда, рано еще!.. Пусть сама идет… Не!..

В фургоне было тепло и душно, как в утробе. Застоявшийся воздух насыщали алкогольные пары. Выдрать спящего Прянеца из этого рая можно было только ушатом ледяной воды или… Я наклонился к его уху и внятно произнес:

– Упыри!

Он буквально подпрыгнул, распахнув мутные глаза и ошалело озираясь вокруг.

– Где?!

Мне понадобилось довольно много времени, чтобы, во-первых, убедить его в отсутствии какой-либо некродеятельности в обозримых пределах, а во-вторых, объяснить ему, что требуется сделать. Прянец был еще нетрезв, поэтому все приходилось повторять раза по три, но зато и вопросы он задавать не стал. Ну велели ему пройти к камере хранения и забрать ее содержимое, так он готов ради хорошего друга пойти и забрать.

– Да ради тебя я в Ланцу сгоняю в ар… аре… ареропорт… Ты ж мне жизнь спас! – невразумительно бормотал он, пытаясь обнять меня.

Я отстранялся, угрюмо улыбаясь. Идея уже не казалась такой хорошей. Торговца развезло порядком, и на ногах он едва держался. Впрочем, соображать он вроде не перестал, ходить мог почти по прямой, да и выбор у меня все равно невелик.

Убедившись, что Прянец ухватил суть мероприятия, я предоставил его самому себе, как только мы подошли к порогу аэропорта, а сам, ускорив шаг, поднялся на галерею второго этажа, где располагались кафе и кресла для отдыха, и откуда можно было озирать весь зал и камеры хранения.

Снова ожил громкоговоритель, объявляя посадку на очередной рейс, и люди, скучавшие в зале ожидания, оживились, повскакивали со своих мест, закрутили суматошные водовороты, хватая за руки сонных и недовольных детей и высматривая потерявшихся спутников.

В сутолоке мне вдруг померещилась знакомая стройная фигурка в светлой курточке. Девушка настолько была похожа на Ксению, что я на несколько секунд забыл о своих проблемах, облокотившись о перила и провожая ее взглядом. Но вот девушка обернулась посмотреть на часы, и я разочарованно отступил. Нет, это не она. Какая-то незнакомка со спортивной сумкой.

Сожаление, как игла, ткнуло мимолетно и остро.

А что это тебя так взволновало? Ксения остается в городе, в который тебе путь заказан, может быть, навсегда. И рыжую из музея уже вряд ли удастся навестить… Я вдруг снова задумался, пытаясь вспомнить лицо девушки из музея. Ничего, кроме копны рыжеватых искристых волос, не вспоминалось. Лицо выпало из памяти как совершенно несущественная деталь. Нехорошо…

Прянец наконец сумел преодолеть препятствие в виде самооткрывающихся дверей на входе в аэропорт. Я, невольно морщась, наблюдал, как он мучительно пытается синхронизировать свои движения и движение дверных створок, то и дело с размаху влипая в стекло, словно ошалелая толстая муха. С неменьшим интересом за ним наблюдали два охранника и несколько зевак. Когда мне стало казаться, что с этой преградой выпившему торговцу не сладить, один из охранников пришел ему на помощь и провел внутрь. Пару минут Прянец потратил на излияния благодарности, повиснув на плече своего благодетеля. Раздраженный охранник, похоже зарекшийся совершать добрые дела, под хихиканье своего напарника спровадил коммивояжера до кресел. Гнать не стал, и то хорошо.

Посидев, Прянец с новыми силами продолжил выполнение миссии. Я выдохнул с облегчением. Мне уж показалось, что он настроился подремать в кресле, забыв обо всем.

Выбрав самую длинную из возможных траекторий и усложняя ее зигзагами, коммивояжер, тем не менее, целеустремленно двигался к отделению камер хранения, обходя по пути рифы и мели в виде предметов мебели и замешкавшихся людей, и мужественно проигнорировал заветную гавань, представшую в форме киоска с напитками.

Я чуть было не зааплодировал от чистого сердца.

Он почти добрался до камер, когда раздался уже знакомый резкий звук, выпавший из общего шумового фона аэропорта как свинец из воды. Глухой, пока еще далекий, но предвещающий беду. Лаяли Псы. Свора шла по следу. В зале ожидания бегала пара собачонок, принадлежавших то ли пассажирам, то ли провожающим, но их живое тявканье не спутаешь с угрюмым, тяжким голосом Псов.