Волшебный миг - Барбара Картленд

— Вам не за что просить прощения, — ответил сэр Гай. — Мне нравятся доброжелательные люди.

— Правда? — спросила Салли с удовольствием, наконец-то между ними возник более или менее человеческий контакт.

Но в ответ на ее радость, он будто снова закрылся, и циничные складки между носом и ртом стали еще глубже.

Салли снова почувствовала, что между ними барьер, но она не обиделась. Опять он предстал перед ней в двух ипостасях — равнодушного, циничного человека и рыцаря в доспехах.

Она продолжала видеть его таким, особенно это было оправдано тогда на станции. И поскольку ей были приятны эти фантазии, если они являлись таковыми, Салли улыбнулась ему, прежде чем отвернуться и побежать к дому.

Салли провела в «Убежище» более двух недель, прежде чем начала оценивать сэра Гая как человека, а не как старшего брата Тони, которому она не нравилась. Медленно стала уходить боль от разочарования, и вернулись ее былая чувствительность и интерес к людям. И если сначала она смогла только оценить мягкость и доброту леди Торн, постепенно ей стала заметна сила характера сэра Гая, и она все больше и больше стала ощущать его присутствие, входил ли он в комнату, или разговаривал с детьми в своей серьезной, спокойной манере.

Салли не ожидала, что Николасу и Пру понравится сэр Гай, но вскоре ей пришлось убедиться, что, хотя первенство и было, без всякого сомнения, отдано ей, на втором месте был сэр Гай. Дети его обожали, стоило ему появиться, их лица начинали светиться, они сразу бежали к нему, обычно, чтобы задать какой-нибудь вопрос о доме или о парке, а потом, затаив дыхание, выслушать ответ.

Салли долго прожила в сельской местности и не могла не знать старую поговорку, что дети и животные не ошибаются, когда дело касается людей. Чтобы иметь более полное представление о нем, сначала, благодаря детям, а потом из своих собственных впечатлений она стала собирать даже самые незначительные факты, что возмещало недостаток разговоров с ним и то, что временами он просто избегал ее.

Только Гертруда часто и много говорила о сэре Гае, потому что она его любила больше всех в семье.

— Он, на самом деле, очень хороший сын, — говорила она тоном, не терпящим возражений, — жаль только, что некому его оценить. Молодой хозяин Тони, с его умением уговаривать и хорошо подвешенным языком, всегда из всего извлекал для себя пользу, особенно это касалось его матери. Но ему не удавалось обвести меня вокруг его маленького пальчика. Для меня лучше хозяина Гая нет никого.

Когда речь заходила о семье, Гертруда становилась такой говорливой, что ее невозможно было остановить, даже если бы Салли и хотела этого. Но вскоре имя Тони перестало вызывать боль, и она поняла, что тоже может совершенно свободно о нем говорить.

— Они, наверное, были очень красивыми детьми? — спросила она Гертруду.

— Да, очень, — ответила служанка, — но хозяин Тони всегда был на первом месте. Он никогда не смущался, и, видя его светлые волосы и смеющиеся глаза, люди останавливались и говорили о нем всякие лестные вещи, как будто ребенок глухой. Я все время повторяла, что эти слова вскружат ему голову, но кто меня слушал? Только и слышно было «Тони такой», да «Тони сякой», пока он не стал думать, что весь мир вращается вокруг него. И для его матери это так и было. Много раз я прикусывала язык, чтобы не сказать, как это не правильно, когда видела, что она проходит мимо Гая, или всегда ставит его на второе место после младшего брата. Я часто себе это повторяла, ну а с кем я могла поговорить?

— Значит, сэр Гай был очень слаб, если позволял своей маме делать так, как она захочет, — предположила Салли.

— Это была не слабость, — возразила ей Гертруда, — а добросердечие. Я часто говорила, что именно добросердечным людям всегда достаются самые тяжелые удары судьбы. Вот посмотрите, что случилось с сэром Гаем. Я это всегда называю жестокой несправедливостью.

— И что же случилось? — поинтересовалась Салли.

Гертруда оглянулась через плечо, потом подошла к двери в спальню и закрыла ее. Они с ней застилали кровать Николаса. Салли уже давно заметила, что когда они это делают вдвоем, дело движется гораздо медленнее, чем когда она работает одна. А теперь Гертруда зловеще сказала:

— Никогда не знаешь, кто может подслушать. Мне не следовало бы рассказывать вам такие вещи, если уж на это пошло, но я очень рада вас здесь видеть. Нам нужно в этом доме немного жизни и смеха, а то мы постарели и зачерствели!

— А мисс Торн? — спросила Салли только ради того, чтобы увидеть, как сразу помрачнело лицо Гертруды, и услышать, как она фыркнула:

— Да уж! — в ее восклицании слышалась масса невысказанных эмоций в адрес Нэды.

— Продолжайте, пожалуйста, — взмолилась Салли. — Вы обещали мне рассказать о сэре Гае.

— Да, да, — сказала Гертруда. — Он вырос в красивого молодого человека, которого вы видите сейчас. Вокруг него не было суеты, и его никто не нахваливал, поэтому он стал самым настоящим джентльменом, какого только можно себе представить. Кроме того, сэр Гай был вынужден остаться в поместье и присматривать за ним и еще заниматься сельским хозяйством. А мистер Тони отправился в Париж, и еще в другие места, чтобы развлекаться. Именно у него всегда было столько денег, сколько он мог потратить. Я своими собственными ушами слышала, как сэр Гай отменял покупку нового трактора или двуколки на ферму, потому что младшему брату нужно было выслать деньги.

— Это действительно кажется несправедливым, — возмутилась Салли.

— Я тоже так думаю, — сказала Гертруда. — И, ко всему прочему, он еще влюбился в леди Берил.

— А кто это? — спросила Салли.

— Леди Берил Клеверон была самой прекрасной леди, какую я только видела в своей жизни, — ответила Гертруда. — Красивая как картинка, а как уж она умела говорить! Не было ни одного мужчины, женщины или ребенка, которые бы не сделали то, о чем она просила. Оставалось только надеяться, что сэр Гай в нее влюбится, и мы все будем счастливы. Не было никого другого, кого бы в этом доме хотели видеть хозяйкой больше, чем леди Берил, которую все знали с самого рождения.

— Поместье лорда Клеверона находилось по соседству с нашим. Сэр Гай и она росли вместе и знали друг друга еще с того времени, когда их возили в колясках.

Гертруда перевела дыхание.

— Продолжайте, пожалуйста, — попросила Салли. — Мне так интересно.

— Мы уже думали о свадьбе, хотя точной даты не было назначено, потому что и ее родители, и наша хозяйка считали, что жених и невеста еще слишком молоды. Леди Берил приезжала к нам верхом почти каждое утро. Я как сейчас вижу ее с развевающимися на ветру рыжими волосами и лицом, прекрасным, как солнечный свет, когда она подъезжала к крыльцу и звала сэра Гая. Более красивую пару трудно было бы представить, я вам точно говорю. Но Клевероны были необузданными людьми. Я слышала, что в них текла испорченная кровь еще от их прапрадедушки. Говорят, он был повешен за убийство человека на дуэли. Я лично не сомневаюсь в этом, потому что сэр Гай, конечно, влюбился, как и любой другой бы на его месте, в красивую девушку, а она разбила ему сердце и разрушила жизнь.