Бульдозер. Желание - Хельга Дюран

Мне совсем не хотелось обсуждать с этим мужчиной подробности ужина и расстраиваться еще больше.

- Постели мне на диване, - внезапно сказал Богдан и поднялся с кровати.

- Что-то случилось? - взволнованно спросила я.

- Мужик у тебя другой случился! - злобно прошипел Козлов. - Вот что случилось!

- И что? - непонимающе спросила я.

Разве это не было очевидно с самого начала, что у меня появится кто-то еще?

- И все! - ответил Богдан.

- Ты больше не хочешь со мной спать? - все еще недоумевала я. - Ты что ревнуешь, Богдан? - догадалась я.

- Я? Тебя? Да с чего вдруг? Ты мне кто, чтобы я тебя ревновал?

Я задохнулась от его слов. Мне стало больно. Я ему никто.

Как и он мне.

И так было задумано с самого начала. Как было, так и осталось. Ничего не изменилось. Козлов на мне жениться не обещал. Отчего тогда мне так плохо?

Я отвернулась от мужчины справляясь с непрошенными слезами. Еще не хватало снова разреветься из-за этого мужика. Мало я от него плакала?

- Уходи, Богдан! - взяв себя в руки, выпалила я ему прямо в лицо.

- Лен... - попытался вразумить меня мужчина.

- Собирай свои монатки и проваливай! - повторила я.

- Черт! - выругался Козлов.

Он постоял пару секунд, размышляя, что ему делать дальше, а потом ушел в прихожую и достал из шкафа свой чемодан.

Я смотрела, как он в спешке нервно бросает в него свою одежду, заталкивает ноутбук, бритву, и понимала, что это все.

Как же мне хотелось отобрать у него чемодан, сказать, что я передумала, расплакаться и попросить, чтобы он не уходил...

Днем раньше, днем позже.

Разве что-то изменится?

Козлов собрался так быстро, как будто ему тоже не терпелось уйти отсюда. Я смотрела, как он обувает кроссовки, думая о том, что провожаю еще одного мужика.

Теперь не он меня бросал, это я его выгнала. Сама. Только легче от этого не становилось. Заигрались мы с Козловым в мужа и жену. Как два последних идиота.

Я больше не выдержу этих расставаний. Богом данный будет последним. Не хочу испытывать каждый раз эту потерю. Так больно от расставания прежде мне еще не было. Как будто Козлов сейчас не чемодан уносит, а жизнь мою, мое счастье.

- Лена, - обратился ко мне на прощание Козлов. - Я...

Что бы он сейчас не сказал, это все было не важно. Не было таких слов, которые меня бы успокоили. Разве бы только признание в любви?

Не скажет мне такого Богом данный.

Иди уже, Богдан, не рви мне сердце!

- Блять! - смачно ругнулся он, стукнув кулаком по входной двери, а затем решительно открыл ее и вышел.

Я закрыла за ним дверь, привалилась к ней спиной, все еще сдерживая слезы. А потом сползла по ней вниз на пол, обняла колени, уткнулась в них лицом и разрыдалась.

Еще несколько часов назад мое будущее представлялось мне радужным и счастливым, а теперь там снова только тьма и безысходность.

Я переночевал в гостинице и на следующий день снял себе квартиру прямо напротив офиса.

Слава богу, что Овечкина меня выгнала. Хоть у нее хватило мужества. Я бы мял и дальше булки, страдая и мучаясь, как чмырдяй последний! Лена молодец! Смогла. Не дрогнула.

Я в очередной раз ею гордился!

А вот собой не мог.

Наташа звонила мне каждый день. У них вроде бы все успокоилось. И я тоже немного успокоился.

На работу, правда, теперь как на каторгу ходил, и жить в одного тоскливо, а так все пучком.

Я поставил на рабочем столе календарь, на котором зачеркивал прошедшие дни. Две недели тянулись, как сопли. А мне так не терпелось уехать! Хорошо, что я мог повлиять на свой отъезд - не последний я человек в нашей строительной компании.

Торопил рабочих, как мог, чтобы дом поскорее сдать. Работали до поздней ночи. Я старался чаще бывать на стройке, чтобы с Еленой Павловной реже пересекаться. Таким образом, я надеялся выгадать себе пару недель, если закончить строительство дома пораньше.

Почему я раньше до этого не додумался?

Было не до того. Не мог от сиськи Булочкиной оторваться.

Лена вела себя отстраненно и холодно, как будто тоже не горела желанием видеть мою рожу. Разговаривали мы четко о работе. Обедали по разным углам.

Мне было пиздецки интересно, как там ее личная жизнь развивается, но разве я мог спросить?

Месячные уже закончились у нее? Дала уже кому? Или еще нет? Поебаться Булочка не промах, только за ляжку ее потрогай, и в трусах потоп!

Как я не старался, как себя не мучил, не получалось у меня не думать о Лене. Хоть об стену уебись!

Чем эта дура набитая меня зацепила? Чем? Жопой своей толстой? Отвратительным минетом? Да что случилось? Что?

Я ненавидел себя за то, что пошел у нее на поводу. Нахуя я к ней жить приперся? Попользоваться ею хотел взаимовыгодно? Потрахаться на халяву?

Наёбся, Козлов? Если бы! Так тебе и надо! Ни чему тебя жизнь не научила! Горбатого могила исправит!

Что я за дебил?

Боже...

Весь я измучался, измаялся спать не мог и есть не мог. Только работать сил хватало. Как увижу Лену, душа наружу рвется, аж пальцы немеют, а как нет ее рядом так увидеть ее хочется, что невмоготу. Хотя бы издалека, хотя бы мельком. А как опять ее встречу, только и думаю о том, с кем она теперь.

Если я не уеду, и как можно скорее, я сойду с ума. Ёбнусь!

Но, кажется, что я уже...

В дверь кабинета постучали, и вошла Елена Павловна. Она нерешительно шагнула внутрь, тихонько прикрыла дверь, постояла в пороге, а затем, подошла к моему столу, ломая пальцы, в глаза не смотря.

Нет, это не Елена Павловна пришла. Не Бульдозер с ее решимостью и уверенностью. Это пришла ко мне Булочка собственной персоной. Интересно, зачем?

- Богдан... - севшим голосом промямлила она и откашлялась. - Эм, ты не занят?

Точно Булочка. С каких пор Бульдозера волновало занят ли я? Это Булочка - сладкая сучка! Она все так же неуверенно шагнула ближе ко мне. Не сводя с нее глаз, я поднялся из кресла, возвышаясь над ней, и у меня дыхание перехватило. Весь дух из меня выбило одним разом. Сердце забилось, как бешенное, прямо в ушах и в паху.

Она смотрела на меня сейчас широко открытыми глазами, как зверушка затравленная. Ее ротик приоткрылся, силясь что-то мне сказать, но женщина не издала ни звука, потому что я сгреб ее в охапку и впился в ее приоткрытый рот, сминая его поцелуем.