В паутине под лестницей - Анна Чайка

Тут он был прав. Возможно, именно по причине «особенности» Чеховска, в нем происходило столько всего странного.

− Одного понять не могу. Откуда у Даши, упокой господь ее душу, было столько родни? Она же вроде сирота. А теперь, глянь, не протолкнуться от сочувствующих.

Вскоре их окликнули. Наступало время произнести пару теплых слов об усопшей. Кора последовала за матерью и отчимом, поддерживающих друг друга. В какой-то момент толпа оттеснила ее от семьи, и она тут же ощутила рядом слабый запах химикатов, принесенный с порывом ветра. На плечо легла чья-то рука, и женский голос деликатно спросил:

− Простите, мы можем поговорить?

В тот момент Кора жалела лишь о том, что нельзя закричать.

47

Кора много раз возвращалась в памяти к этому разговору. Проматывала в голове события, будто они были запечатлены на кинопленку, и каждый раз внутри все холодело.

В день похорон никто не обратил внимания на пропажу. Вместе с Душечкой, как назвалась ее собеседница (что за глупое прозвище?!), она ушла от скопления людей и остановилась под огромной скульптурой ангела, смиренно сложившего крылья. «Любимому мужу и отцу» − говорила надпись на постаменте.

− Ты дочь Павла Сергеевича, я правильно понимаю? − спросила незнакомка со странным акцентом, не похожим ни на один из существующих.

− Нет, − напряженно ответила Кора. − И никогда ею не была.

Со стороны прозвучало грубовато, но она не могла поверить своим глазам. Кошмар ожил и нашел ее. А в карманах, как назло, ни соли, ни гвоздя…

− Вот как? Должно быть я ошиблась.

− Я его падчерица.

− Прозвучит странно, но я тебя будто бы уже где-то видела, − Фальшивая родственница наклонила голову, и блестящая копна волос стекла, закрыв собой всю левую сторону лица. Того самого лица, мелькавшего в воспоминаниях управляющего кинотеатром, и возвращавшегося каждый раз, когда он оказывался в темноте или надолго оставался в закрытом помещении один. Ужасно-прекрасного лица.

− Мы не встречались, скажем, в Воронеже? Или Липецке?

− Никогда там не была.

Шатенка кивнула. Казалось, она сама удивлена своим поступком и не понимает, почему внезапно решила начать разговор.

− Еще раз прости. Вся эта ситуация… Тяжело терять близкого человека. Подобные места умеют нагнать тоску. Ты ведь понимаешь меня, правда?

Кора напряглась.

«Прощупывает меня? Зачем, в чем я спалилась?» − и торопливо ответила:

− Да, когда-то я потеряла отца. Ужасное чувство, сочувствую вашему горю.

− Благодарю. Не сочти за грубость, просто я не хотела стоять там и смотреть, как моя милая сестрица исчезает в земле. Ненавижу это.

− Смерть?

Прозрачные глаза обратились к Коре. Они были будто бы вдавлены в пластилин телесного цвета, а за ними расползалась пустота.

− Бессмысленные ритуалы. Без души в теле никакого смысла. Просто гнилой кусок мяса, годный лишь на корм собакам. Зачем столько возни?

Надежда, что происходящее может быть ошибкой, мгновенно испарилась. Перед ней стояло существо, натянувшее на себя маску несуществующей личности. Коре вдруг страстно захотелось, чтобы рядом оказался кто-нибудь живой.

− Затем, что вам дорог умерший человек, и вы хотите позаботиться о нем, − ответила она с нажимом.

− Ценен лишь дух, − сказала Душечка, облизывая алые губы. − Плоть глупа и уродлива, она слаба. В ней нет смысла.

Абсолютная искренность в словах и взгляде. Ни капли лжи.

«Она убила жену того человека, − внутри все кричало от омерзения, − проникла в чужую семью, как зловредный сорняк, высосала из них все соки. И теперь рассуждает о похоронах!»

Надо было уйти, сбежать, пока не стало слишком поздно. Но ей хотелось узнать об этих тварях побольше.

− Я заметила, что у вас много родственников. Стараетесь держаться вместе?

− Иногда. Тяжело делить кров с теми, чьи недостатки повторяют твои собственные. Становится тесно. Мы собираемся лишь во время важных событий, чтобы поддержать друг друга и помочь с пропитанием.

Беседа становилась все напряженнее. Казалось, Душечка даже не старается говорить менее двусмысленно.

− Разумеется, я говорю про работу, − она вдруг хихикнула. − Мы много переезжаем. Кочуем из города в город, выискивая наиболее сытные местечки.

− Значит, ваша сестра была исключением?

− Кто? Ах, да. Она выделялась среди всех прочих…

На лице фальшивой родственницы появилось мечтательное выражение. Оно было настолько гадким, что не оставалось сомнений, − за ним скрывались мысли о еде. Затем Душечка снова посмотрела на Кору:

− И все же я тебя точно где-то видела. Ты очень знакомо пахнешь.

− Чем же?

− Домом, − выдохнуло существо и утратило последние намеки на человечность.

Красивое лицо раскололось перед внутренним взором. Кора могла потянуть за едва заметную складку на ее шее и снять личину целиком. Но она поняла, что не хочет этого делать. Не хочет знать, что внутри.

− Меня, наверно, уже потеряли, − сказала Кора Душечке, делая шаг назад.

Ноги подгибались.

В собеседнице скрывалось нечто непохожее на все, что она видела прежде. Она едва затронула верхний слой и содрогнулась в отвращении. В глубинах стоявшего рядом тела чувствовалось шевеление сотен жгутиков, щупалец, скребущих коготков. Клубок малопонятных отростков, пребывавший в бесконечном движении и пожиравший себя.

Он пузырил фальшивую кожу. Тянулся к Коре через преграду стеклянных глаз.

− Прости, что задержала. Мне просто было необходимо поговорить с кем-нибудь из незнакомцев, − сказало существо игриво. − Еще увидимся, Кора. Мне бы очень хотелось узнать тебя получше. Не против, если я спрошу адрес у твоей матери?

− Не стоит, − прошептала Кора. − Не надо ее ввязывать.

Душечка кивнула, словно смирилась с отказом, но затем из-за роскошных надгробий вышли ее подобия, такие же болванчики с пустыми глазами. Сородичи. Внутри каждого звучало голодное шевеление.

И Кора бросилась бежать.

− Мы еще встретимся, я это чувствую! − крикнула Душечка ей в след.

Мироздание действительно сломалось. Такого не могло быть, чтобы чудовища являлись без «прилива». Так просто и у всех на виду. Но что хуже − они были реальны. Реальны, как содранная коленка, как удар под дых, как разговор с продавцом за кассой.