Лента Мёбиуса - Франк Тилье

– А Жюльетта Понселе, наша садомазо, любительница текилы, не знает о заведении? – спросил Мортье.

– Нет, – отозвался Ван. – Ее там ничто не привлекает, у садомазо нет ничего общего с этими… бредовыми обожателями физической неполноценности.

– Ну да, хотя не знаю, что лучше: позволить, чтобы тебе топтали ногами яйца, или трахаться с бородатой теткой.

Все улыбнулись, а майор снова обратился к Вику:

– Продолжай, Маршаль.

– Э-э… Насчет улик у меня больше ничего. Поговорим о мотивах?

Мортье покрутил в руках потухшую сигарету.

– Этим занимался Жоффруа. Давай, Жоффруа.

Поджав губы, Вик вернулся на место. Слово взял лейтенант в черной косухе:

– Я полагаю, все согласны, что мы имеем дело не с простой местью, а с чем-то более сложным?

– Например? – спросил Мортье.

– Например, с деянием преступника, который получает удовольствие, убивая жертву. Он рассматривает убийство как удовлетворение своих неосознанных стремлений или фантазий. Он испытывает оргазм при контакте с увечьем, со страданием, с извращением. Давайте поговорим о самом акте преступления. Прежде всего преступник придает огромное значение прикосновениям. Он долгое время массировал тело жертвы, натирая его уксусом, прежде чем медленно воткнуть в него иголки. Следы кукурузного крахмала говорят о том, что он снял перчатки, когда орудовал между бедрами жертвы. Ему был необходим телесный контакт. Но он не желал, чтобы жертва к нему прикасалась. И он не только ее накрепко привязал, а пошел еще дальше: он лишил ее трех самых чувствительных тактильных зон: мякоти пальцев, губ и кончика языка.

– А я вот сейчас притворюсь невеждой и задам глупый вопрос, чтобы удостовериться, что V8 все понимает. Почему он не желал, чтобы она к нему прикасалась?

Вопрос вызвал приступ хохота у всех, кроме Вика. Жоффруа снова заговорил:

– Может быть, она вызывала у него отвращение, он ею брезговал. Об этом говорит уксус. Матадор не стремился оградить жертву от заражения, он ее дезинфицировал. Он считал ее грязной, нечистой, потому что она целовалась с «монстрами».

Вик был вне себя. Жоффруа передал слово в слово все, что он успел ему рассказать перед совещанием. А Вана, это, похоже, забавляло.

– В этом деле все нас приводит к врожденным заболеваниям и физическим увечьям: куклы, пристрастия самой Леруа и то, что выбор пал на ребенка-сирену. Все это позволяет предположить, что наш убийца страдает каким-то тяжелым физическим недостатком, вызывающим сильные боли, недаром он пользуется морфином. Однако с самого начала глаза жертве он не завязал, значит хоть и не желал, чтобы она к нему прикасалась, но посторонний взгляд переносил. Можно предположить, что это человек немолодой и он уже смирился, что он не такой, как все. Или, допустим, он страдает какой-то внутренней болезнью, без внешних признаков, что существенно усложняет нам задачу.

– Внутренней? То есть?

– Понятия не имею. Надо спросить специалиста. И не важно, стыдится ли Матадор своей болезни сейчас. Убивая, он хочет продемонстрировать свою силу. Если же идти до конца в гипотезе, что Матадор болен, то вполне вероятно, что болезнь доставляла ему немало страданий с детства: насмешки, издевательства, особенно в коллеже или в лицее. И прежде всего восемнадцать кукол представляли в его глазах, к примеру, девочек из его класса, когда он был маленьким. Или публику. Рядом с нормальными людьми – он сам, от них отличный.

– Неплохо, – заметил Мортье. – Кстати, по ходу дела заметьте, что надо бы покопаться в прошлом Леруа. Он мог быть с ней знаком после коллежа, или что-то в этом роде. Можете себе представить фото класса с Человеком-слоном посередине?

– Теперь Матадор не выносит таких людей, как Леруа, тех, что пользуются людскими несчастьями, чтобы удовлетворить свои фантазии. Для него она – символ всех перенесенных когда-то унижений, и он решил избрать ее объектом мести. И в этом смысле выбор ребенка-сирены не так уж безобиден. За красивой, обворожительной внешностью она остается созданием аморальным, и у нее одна цель: заманивать несчастных в ловушку. И для него она – воплощение мифологического монстра.

– Зло карается злом.

– Вот-вот. И к тому же заметим, что Матадор стремится к абсолютной власти, он прекрасно организован и не подвержен панике. Тот бомж, хотя мы и не можем ему особенно доверять, все же рассказал о сером автомобиле, из которого Матадор преспокойно, как ни в чем не бывало, доставал свое оборудование: кукол и ребенка-сирену. – Он на секунду замолчал, потом продолжил: – Но нам следует принять во внимание и то, что убийцей может оказаться женщина.

– Женщина? Думаешь, баба на такое способна?

– Точно так же, как я до сегодняшнего дня никогда не видел, чтобы женщина побуждала своего партнера ампутировать себе пальцы или руку.

– Нам об этом рассказывал парень из «Трех парок», – подчеркнул Ван, – Грегори Маше. Женщина, которая регулярно приходила к нему трахаться, вынудила его себя изувечить. Он давно с ней не виделся, но у нас есть ее приметы, надо ее найти.

– Это все?

– Все.

– А тот факт, что он снимал жертву на видео?

– Думаю, это способ продлить удовольствие, – ответил Жоффруа. – способ без конца оживлять убийство в памяти.

Мортье лениво зааплодировал:

– Недурно. Все это психоаналитическая болтовня, но надо признать, что она весьма подходит к моей идее. Штучки несомненного извращенца, но подготовленные и разработанные прекрасно. Ладно… Кто-нибудь поработал по теме врожденных заболеваний?

Никто не отозвался.

– Я хочу знать, наблюдаются ли такие больные в специализированных центрах и какие заболевания и по каким причинам могут спровоцировать физические уродства, заметные, малозаметные или вовсе не заметные. Мне нужен список учреждений и пациентов, его надо сопоставить со списком тех, кто употребляет морфин. Это может дать результат. Жоффруа, возьми на себя прошлое Леруа. Ван, ты займешься ребятами из «Трех парок» и допросишь их на свое усмотрение; если понадобится, допросишь всех. Маршаль, ты уже начал копаться во врожденных заболеваниях, вот ими и займись. Ну, что еще? Обильный пот? Запах разложения? 78 из 100? Украденные предохранители? Что думаете?

Все трое замотали головой.

– Ну-ну… Маршаль, так что там, в смысле остального?

– Лейтенант Жоффруа все сказал. У меня лучше не получится. – Вик помедлил и добавил: – Разве что… Вы позволите отправить фото места преступления моему другу? Он врач и увлекается историей.

– Ты что, издеваешься?

Вик сразу сделался как будто ниже ростом. Майор буквально уничтожил его взглядом.

– Я бы хотел, чтобы он как можно скорее взглянул на место преступления. Он человек крепкий. Это ведь он подкинул нам мысль насчет уксуса. Послушайте, если убийца хотел оставить послание, он вполне мог для этого особым образом расположить фигуры на месте преступления. Позы кукол явно неестественны, они напоминают позы матерей, которые пытаются защитить своих детей. Я уверен, что здесь мы имеем дело с выстроенной мизансценой. Что же до выражения лица жертвы, то оно застыло в крике. Может, убийца следовал точной схеме?