Вовлеченные в грех - Шерон Пейдж

— Я полон решимости отыскать ее, — совершенно серьезно заявил Себастьян, поскольку это являлось правдой. — Скоро она будет дома.

— Спасибо, — прошептала леди Джулия. — Вы мне ближе, чем любой из моих зятьев. Вы — добропорядочный и благородный джентльмен. Если бы Энн умерла, я бы сделала своим наследником вас, Норбрук, ибо вы стали для меня родственником.

Себастьян взял леди Джулию за обе руки, потом поднес одну к губам и поцеловал.

— Вы тоже стали мне родным человеком, дороже всех остальных.

Его охватило волнение. Надо как можно больше льстить ей и убедить старуху, чтобы она сделала своим наследником его. Если ему это удастся, то даже не придется жениться на Энн.

Если он станет наследником, он отомстит Энн любым способом, каким пожелает, и при этом получит деньги. Он сможет сомкнуть руки на ее прекрасной шейке и получить удовольствие, выжимая из нее жизнь. Или придумать другой способ убить ее, мучительный и болезненный. Такой способ, который позволит наказать ее по заслугам, но при этом остаться непойманым.

Найти детскую комнату оказалось легко — Девон просто пошел на заливистый звук детского плача. Прошло три дня с тех пор, как Каро родила малыша, и за это время Сэриз изменила его холостяцкий дом. Она наняла нянек и следила за подготовкой детской комнаты для крошечного жильца. Это, должно быть, потому, что когда-то она была гувернанткой. Ведь любовниц больше интересуют платья и развлечения, а не то, как успокоить плачущего ребенка.

Девон слышал, как она баюкала племянника, пока Каро спала в комнате внизу. По общему мнению, роды первого ребенка прошли поразительно быстро, всего лишь за восемь часов. Но восемь часов напряжения, волнения, стонов и криков от боли вовсе не казались такими быстрыми.

Девон услышал самый прекрасный звук, остановился и прислушался. Таким же сочным мягким голосом, каким читала ему книгу, Энн пела мальчику колыбельную.

— О, ваша светлость! — Энн перестала петь, как только он подошел к двери. — Что ж, позвольте мне передать вам вашего племянника.

С тех пор как в доме появилась его сестра, Энн снова обращалась к нему «ваша светлость» или пользовалась титулом.

— Я не думал просить тебя замолчать, — вздохнул Девон. — Ненавижу отнимать маленькие удовольствия. — И действительно, ребенок снова начал громко плакать.

— От кормления у него проблемы с животиком сейчас. Думаю, он не успокоится, пока не избавится от скопления газов внутри.

Девон знал, что его сестра не стала прибегать к услугам кормилицы и сама кормила ребенка.

— Откуда ты так много знаешь об этом, Сэриз? У тебя есть дети?

— О нет. Своих нет, но в меблированных комнатах я жила в окружении женщин, и моя мать помогала несколько раз во время родов. Этот процесс и восхищал, и пугал меня, поэтому я смотрела и училась. Я всегда боялась причинить боль новорожденному, и меня поражало, как уверенно ведут себя женщины с крошечными детьми, когда у них уже есть несколько. Они даже держат ребенка у груди, пока готовят еду или занимаются домашними делами.

В ее голосе Девон услышал благоговейный трепет и сожаление.

— Ты представляешь, что в один прекрасный день у тебя появятся свои дети, Сэриз?

— Я… Не знаю. Раньше я не хотела, чтобы это случилось, и применяла меры предосторожности. Но я…

Девону пришло на ум, что он тоже об этом не задумывался, хотя в их договоре, когда он давал ей указания, что писать, по поводу ребенка он указал стандартные условия, те, которые использовал в договорах с предыдущими любовницами. Пользуется ли она этими мерами предосторожности? Ее неуверенность заставила Девона подозревать, что нет.

— Если ты забеременеешь, я позабочусь о тебе, Сэриз. Как и обещал.

— А у вас есть дети? — не сдержала любопытства Энн.

— Нет. Я всегда был осторожен. — Его дед, распутный герцог, учил его, что беременность любовницы подтверждает мастерство мужчины. Пока джентльмен гарантирует заботу о своих внебрачных детях, говорил ему дед, не имеет значения, скольких он породил на свет, это только подтверждает его зрелость. А отец Девона считал, что мужчина должен быть ответственным и не заводить детей ни с кем, кроме жены. И Девон принимал меры, чтобы его любовницы не беременели.

Но с Сэриз он этого не делал. Слепота и ночные кошмары заставили его забыть обо всем. Когда она подошла к нему и предупредила, что передаст ребенка ему на руки, Девон осознал, что она уже могла забеременеть.

Мягкие руки Энн коснулись ладоней Девона, когда она положила ему на руку попку младенца в пеленке и подложила другую руку Девона ребенку под голову. Он уловил сохранившийся запах свернувшегося молока. Но как бы ужасно ни пахло от малыша, женщины, похоже, не обращают на это внимания.

До этого Девон держал своего племянника на руках только дважды. У него возникало такое чувство, будто он держит бесценную вазу, но он знал, что имела в виду Сэриз, когда говорила о проблемах с животиком. Осторожно поддерживая голову ребенка, он прижал его теплое тельце к своему плечу.

— Передвиньте его на секунду, я положу вам пеленку на рубашку.

Девон приподнял ребенка и почувствовал, что Сэриз положила что-то ему на плечо. На этот раз он положил племянника так, чтобы прижаться щекой к его маленькой, странной формы, головке.

— Жаль, что я не могу его увидеть. — Девон поморщился, услышав свой голос, в котором прозвучало неприкрытое желание. Но это чудо у него на руках было таким незнакомым и удивительным, что прикосновений и запаха было недостаточно.

— Форма его головы изменится, — сказала Энн.

— Не останется конусом, да? — Девон чувствовал все еще мягкий родничок на голове ребенка, прикрытый тонкой кожицей.

— Нет. Ребенок очень маленький, но не самый крошечный из тех, что я повидала. Он крепкий и здоровый и любит поесть.

Девон рассмеялся. Трудно говорить, когда так сжимается сердце. Он ерошил тонкие шелковистые волосики, венчиком окружавшие головку ребенка. Сэриз тоже осторожно гладила мальчика по голове, мягко касаясь пальцев Девона. Ему это нравилось. В том, чтобы изучать пускавшего пузыри племянника с любовницей рядом, было что-то необычное, необъяснимо естественное.

— Трудно, касаясь его лица, сказать, как он выглядит, — обронил Девон. — Могу сказать, что у него крошечный вздернутый носик пуговкой и губки бантиком. — Он провел пальцем по верхней губе малыша, нащупал припухлость и нахмурился.

— Волдырь от сосания, — пояснила Энн. — Обычное дело.

Потом рядом с ухом Девона раздался крик. Рука Сэриз прикрыла его руку, которой он поддерживал спинку младенца, и она показала ему, как растирать его и поглаживать.

— Думаю, сейчас он срыгнет, — предупредила Энн. Так и случилось, и Девон почувствовал, как необычно тепло стало его спине.